Капитан тоже внимательно изучал незнакомца - впрочем, скорее его платье, чем его особу. И не удивительно: сбросив плащ, гость явился нам в таком великолепии, какое не часто увидишь в рубке торгового брига: шляпа с перьями, пунцовый жилет, черные плисовые панталоны по колено, синий мундир с серебряными пуговицами и нарядным серебряным галуном дорогое платье, хоть и слегка пострадавшее от тумана и от того, что в нем, как видно, спали.
- Я очень сожалею о вашей лодке, сэр, - сказал капитан.
- Какие чудесные люди пошли ко дну, - сказал незнакомец. - Я отдал бы десять лодок, лишь бы увидеть их снова на земле.
- Ваши друзья? - спросил Хозисон.
- В ваших краях таких друзей не бывает, - был ответ. - Они бы умерли за меня, как верные псы,
- Все же, сэр, - сказал капитан, продолжая зорко следить за гостем, людей на земле столько, что на всех их лодок не хватит.
- Верно, ничего не скажешь! - вскричал незнакомец. - Как видно, вы, сэр, человек весьма проницательный.
- Я бывал во Франции, сударь, - произнес капитан, явно вкладывая в свои слова какой-то иной, скрытый смысл.
- Как и много других достойных людей, смею заметить, - отвечал гость.
- Без сомнения, сэр, - сказал капитан. - К тому же в красивых мундирах.
- Ого! - сказал незнакомец. - Так вот куда ветер дует! - И он быстро положил руку на пистолеты.
- Не торопитесь, - сказал капитан. - Не затевайте лиха раньше времени. Да, вы носите французский военный мундир, а говорите как шотландец, ну и что ж такого? Много честных людей в наши дни поступает так же и, право, нисколько от того не проигрывает.
- Ах, так? - сказал джентльмен в нарядном мундире. - Значит, и вы в стане честных людей?
Это означало - в стане якобитов. Ведь в междоусобных передрягах подобного рода каждая сторона полагает, что лишь она вправе называться честной.
- Судите сами, сэр, - ответил капитан. - Я истый протестант, за что благодарю господа. (Это было первое слово, сказанное им при мне о религии; а позже я узнал, что на берегу он исправно посещал церковь...) При всем том я способен сочувствовать человеку, который прижат к стене, но не сдается.
- Правда? - спросил якобит. - Что ж, если говорить начистоту, я из числа тех честных джентльменов, которых в сорок пятом и сорок шестом году настигла беда. И уж если быть до конца откровенным, мне не поздоровится, попадись я в лапы господ красных мундиров. Итак, сэр, я направлялся во Францию. В этих местах крейсирует французское судно, оно должно было меня подобрать, но прошло мимо в тумане - от души жаль, что вы не поступили так же! Мне остается сказать одно: у меня найдется чем вознаградить вас за беспокойство, если вы возьметесь высадить меня там, где мне надобно.
- Во Франции? - сказал капитан - Нет, сэр, не могу. Если бы там, откуда вы сейчас, - об этом еще стоит поговорить.
Тут он, к несчастью, заметил в углу меня и мигом отослал в камбуз принести джентльмену ужин. Можете мне поверить, я ни минуты не потратил даром, а когда вернулся в рубку, увидел, что гость снял свой туго набитый кушак и вытряхнул из него на стол две или три гинеи. Капитан же переводил взгляд с гиней то на кушак, то на лицо незнакомца; мне показалось, что он заметно возбужден.
- Половину - и я к вашим услугам! - вскричал он.
Незнакомец смахнул гинеи обратно в кушак и снова надел его под жилет.
- Я уж вам говорил, сэр. Моего здесь нет ни гроша. Деньги принадлежат вождю моего клана, - он почтительно коснулся своей шляпы, - а я всего лишь гонец. Глупо было бы не пожертвовать малой толикой ради того, чтобы сберечь остальное, но я счел бы себя последней скотиной, если бы слишком дорого заплатил за спасение собственной шкуры. Тридцать гиней, если вы высадите меня на побережье, и шестьдесят - если в ЛохЛинне. Хотите - берите, нет - дело ваше.
- Так, - сказал Хозисон. - А если я выдам вас солдатам?
- Просчитаетесь, - ответил гость. - Имущество у моего вождя, было бы вам известно, конфисковано, как и у всякого честного человека в Шотландии. Его поместье прибрал к рукам человек, именуемый королем Георгом, и ренту теперь взимают, вернее, пытаются взимать, его чиновники. Но, к чести Шотландии, беднякиарендаторы не забывают своего вождя, даже если он в изгнании, и эти деньги - часть той самой ренты, на которую зарится король Георг. Вы, сэр, мне кажется, человек с понятием, так скажите сами, если эти денежки попадут туда, где их может заграбастать правительство, много ли перепадет на вашу долю?
