– Последним?
– Да, если нам удастся взять двадцать пять тысяч у Макса Мэнтона.
– Макс Мэнтон, – задумчиво произнесла девушка. – Что мы о нем знаем?
Вернон достал из кармана несколько листков бумаги.
– Я расшифровал письмо Джексона, но он, кажется, думает, что мы все знаем о Мэнтоне. Может, он кинозвезда или кто-нибудь в этом роде?
– Знакомое имя, – сказала Аманда, – но я не могу вспомнить ничего конкретного… Макс Мэнтон… Может быть, он как-то связан с театром?
– Господин, который нас интересует, в настоящий момент живет на вилле в окрестностях Ниццы. Мы должны вылететь туда завтра.
– Лазурный берег! – воскликнула Аманда. – Я там не была с тех пор, как папа брал нас с собой туда, когда мы были подростками. Но мы лишь ненадолго останавливались там по дороге в Италию. О Вернон, как это прекрасно!
– Я бы тоже радовался, если бы не проклятая нога. А сейчас я слишком волнуюсь за тебя: мы должны будем отправиться туда порознь.
– Порознь? – почти выкрикнула Аманда.
Вернон разгладил свои листки.
– Джексон настаивает на том, чтобы мы летели не вместе.
– О, мне все это не нравится!
– Послушай, что пишет Джексон: «Макс Мэнтон – странный, непредсказуемый человек, с которым нужно вести себя очень осторожно. Для Аманды самое важное – попасть на виллу и, если удастся, остановиться там. Это будет не так-то просто».
Вернон на мгновение остановился и взглянул на сестру. Она, нахмурившись, смотрела на море, будто старалась что-то припомнить.
Внезапно она воскликнула:
– Вспомнила! Я знаю, кто он. Мы оба просто дураки, что не вспомнили сразу.
– И кто же он?
– Ты знаешь его, конечно, знаешь! Он написал необычайно скандальную пьесу об американском политике. Когда ее поставили, правительство было вынуждено уйти в отставку. Неужели ты не помнишь? Она называлась «Секретный портфель».
– О Господи! Конечно! Неужели это тот самый человек?
– Имя автора было Макс Мэнтон. Он разоблачил скрытый подкуп, способ, которым сенаторы получают взятки.
– Я вспомнил! Ходили слухи, что его преследовали и даже посадили в тюрьму. Но все кончилось ничем: когда пьеса сошла со сцены, он уехал из Америки. Кстати, ты не знаешь, кто он по национальности? Случайно, не латиноамериканец?
– Нет, не думаю. Возможно, в нем смешалось всего понемногу. Думаю, что у него в жилах течет и английская кровь. Так писалось в наших газетах. И еще я вспомнила, что у него великолепная коллекция современной живописи.
Аманда повернулась к брату.
– И что мы должны будем делать?
– Прежде всего прилететь на место. Джексон все спланировал, но он пишет, что хотел бы лично дать нам все инструкции. Ты должна встретиться с ним в Ницце, и он скажет, что тебе делать.
– Джексон приедет в Ниццу? – Она почувствовала, как у нее екнуло сердце от страха. – Вернон, мне это не нравится. Я не хочу жить отдельно от тебя. Я боюсь этого Макса Мэнтона.
– И кто сейчас занимается пустой болтовней? – пошутил над ней Вернон.
– Да, ты прав. Я всегда сама не своя накануне дела. Но на сей раз я чувствую, что все будет прекрасно. Сколько, ты сказал, мы можем взять?
– Не меньше двадцати пяти тысяч фунтов. Конечно, мы примем во внимание все неотложные случаи.
– Они все неотложные. Мы лишь выбираем те из них, которые и вправду не терпят никаких отлагательств.
– Хотел бы я на это надеяться. Но ведь мы не сможем выплатить два миллиона, если не больше?
– Мы заботимся лишь о наших людях. Дорогой старой Гейли, нашей гувернантке, мы высылаем тысячу фунтов; Нанни Браун – жалкие пятьсот фунтов. Это были все ее сбережения. Я помню, как папа сказал: «Дай их мне, Нанни; я не только сохраню их, я их удвою до того, как они действительно тебе понадобятся».
– Не надо, Аманда! – почти прокричал Вернон. – Мы говорили об этом сотни раз, и я больше не могу об этом слышать. Ты не хуже меня знаешь, что я всегда был против таких поспешных поступков, особенно со стороны людей вроде Нанни.
Повинуясь внезапному порыву, сестра взяла его за руку.
– Я знаю, дорогой, – сказала она, – и я люблю тебя за это. Так прекрасно, когда мужчина способен чувствовать так сильно.
– Черт, я виню себя за то, что втянул тебя в это дело. Но Джексон уверял, что не имеет никакого значения, мы с тобой или я один осуществим операцию.
