На следующий день человек, сидевший в тени деревьев у себя в саду, услышал звук вертолета.
Сдвинув брови, он посмотрел в небо. Это отвлекло его и сильно разозлило.
Он давно понял, что может писать только в абсолютной тишине. Нью-Йорк, Лондон, Париж – все они с их кошмарным шумом не только не дают ему написать буквально ни слова, но даже мешают просто сформулировать мысль.
Он сменил много мест: остров в Карибском море, виллу на Капри, джунгли и даже яхту, кочевавшую из порта в порт в поисках желанного уединения.
Но какие-то места казались недостаточно цивилизованными, в других докучали пронзительные крики птиц или досаждали испуганные животные, его беспокоили гудение водопроводных труб, скрип половиц или дверей.
Тишина стала его пунктиком, и наконец Макс Мэнтон решил, что обрел ее на многолюдном Лазурном берегу. Как он говорил друзьям, нигде в мире он не встречал такой высокой культуры в отношении еды. И что еще важнее, ему очень подходил климат.
Сделав свой выбор, Макс Мэнтон вложил миллионы, чтобы превратить виллу в совершенное жилище.
Американский водопровод, сад, распланированный лучшими английскими садовниками, бассейн, спроектированный и построенный итальянцами, слуги, вывезенные из Китая и говорившие на непонятном для окружающих языке.
Его вторая пьеса рассказывала о Франции, и он прекрасно понимал, сколько людей с тревогой ждет, какие тайны он раскроет миру на этот раз.
Особенно навязчиво пытались проникнуть в его жизнь журналисты. Спасаясь от них, он окружил виллу десятифутовым каменным забором, сверху которого шла колючая проволока под током.
Слугам были даны строжайшие указания не впускать никого, кроме специально приглашенных.
Однако все эти меры лишь раздували интерес к его персоне.
Пресса упоминала о его появлении в Париже или в других городах Европы сразу же вслед за сообщениями о членах королевских семей. В газетах описывали его одежду, его машины, его самолеты.
Но сейчас на лице Макса Мэнтона было выражение человека, разгневанного неприятным сюрпризом.
– Черт бы побрал эти идиотские вертолеты! – раздраженно выкрикнул он и с ужасом убедился, что вертолет летит над кипарисами, которые росли по периметру его сада.
Вертолет летел так низко, что Макс Мэнтон заподозрил присутствие какого-то газетного фотографа. Подобное однажды уже случалось.
Взбешенный, он встал и, укрываясь в тени цветущего кустарника, быстро направился к летнему домику в другой стороне сада.
Прямо напротив того места, где он только что сидел, располагалась лужайка с мягкой зеленой травой, где он иногда играл в крокет с друзьями.
Вертолет завис прямо над его головой, и Макс Мэнтон заставил себя остаться под крышей летнего домика, изнемогая от бессильной ярости.
Он уже представлял, как позвонит в полицию, консулу, и если вертолет принадлежит газете, они у него получат!
К его удивлению, дверь вертолета открылась, и невероятно, но Макс Мэнтон увидел, что из вертолета спускают женщину.
В первое мгновение он подумал, что это сон, но потом, забыв об осторожности, бросился, чтобы помочь женщине спуститься на землю. Но когда он подбежал, женщина, вернее девушка, уже лежала на траве.
Вертолет взмыл вверх и на полной скорости скрылся из глаз.
– Что вы здесь делаете? Какого черта! – закричал Макс Мэнтон, прежде чем понял, что это выглядит смешно.
Взглянув на девушку, он с ужасом подумал, что та совершенно обнажена, и только потом увидел на ней малюсенькое шелковое бикини телесного цвета.
Она была очень красива и светловолоса. Веревка, на которой ее спускали, оставила на теле красные полосы.
В ней было что-то нежное и беззащитное. На секунду Мэнтон подумал, что она мертва, и невольно опустился перед ней на колени, отбросив свой первый порыв позвонить в полицию.
Она была жива, только на мгновение потеряла сознание. Мэнтон нащупал пульс, но, когда он отпустил ее руку, она безвольно упала. В его голове мелькнула мысль, что девушку опоили наркотиками.
– Черт возьми, что мне с ней делать?
Мэнтон встал с колен, намереваясь позвать кого-нибудь на помощь. Девушка застонала и тихо прошептала:
– Нет, пожалуйста, прошу вас, не надо!
