— Потому что он ее остановил, — сказал Дженисон.
— Вовсе не я! — буркнул Мертон. — Это был Новрон.
— Но ведь это он тебя послал туда, нет? Разве нет?
Мертон вздохнул:
— Я сделал лишь то, чего требовал от меня Господь.
Дженисон беспомощно посмотрел на Аристу:
— Вот видите? Кто я по сравнению с человеком, который каждый день беседует с Богом?
— И вы действительно слышали голос Новрона, который повелел вам идти спасать людей на Падших болотах? — спросила Ариста?
— Он направлял мои стопы.
— Но ты ведь с ним разговариваешь! — запальчиво возразил Дженисон и перевел взгляд на Аристу. — Он, конечно, не признается в этом. Это ведь ересь, а Луис Гай тут, внизу. Ему нет дела до чудес. — Дженисон присел на табурет и улыбнулся. — Нет, наш добрый монсеньор Мертон никогда не признается, что ведет беседы с Господом, но это так. Я сам слышал. Поздно ночью, в зале, когда он думает, что все остальные спят. — Дженисон заговорил пискливым голосом, подражая маленькой девочке: — «О Господь мой, отчего ты не даешь мне спать, насылая ужасную головную боль, ведь мне утром надо работать? Что-что? О, я понял, это очень мудро с твоей стороны».
— Довольно, Дженисон, — сурово произнес Мертон.
— Да, я уверен, что именно так обстоят дела, монсеньор. Можете любоваться видом из окна, но дайте мне поесть спокойно.
Дженисон взял куриную ножку и продолжил трапезу. Мертон отодвинул портьеру, за которой оказалось великолепное окно шириной почти во всю стену, разделенное тремя каменными колоннами. Отсюда открывался невероятный вид. Огромная луна казалась лампадой, до которой можно было дотронуться. Она застыла в россыпях сверкающих на черном ночном небе звезд.
Опершись о подоконник, Ариста выглянула из окна. Далеко внизу тянулась изогнутая серебристая лента реки, поблескивавшая в свете луны. У подножия башни мерцали окружившие город костры, похожие на звезды. Глядя вниз, она почувствовала, что у нее кружится голова, а пульс учащается. Гадая, насколько близко она к вершине башни, Ариста посмотрела наверх и насчитала еще три яруса окон, над которыми возвышалась алебастровая корона.
— Благодарю вас, монсеньор, — сказала она Мертону и кивком попрощалась с Дженисом.
— Будьте уверены, ваше высочество, — сказал Мертон. — Он там.
Ариста кивнула, хотя не была уверена, кого он имеет в виду, — Бога или Патриарха.
В течение следующих пяти дней Ройс, Адриан и Трейс упорно продвигались на север сквозь безграничный океан лесов на восточной границе Аврина. Право на владение этой непроходимой чащобой оспаривали друг у друга Альбурн и Данмор, но до основания Дальгрена ни первый, ни второй не торопились осваивать эти земли. Бескрайние девственные леса, которые было принято называть либо Востоком, либо Пустошью, оставались нетронутыми. Проложенная через них дорога когда-то была широким трактом, ведущим из Альбурна на север, но она довольно скоро превратилась в две узкие колеи, разделенные зеленой дорожкой травы, а со временем сузилась до едва заметной лесной тропы, грозившей и вовсе исчезнуть в ближайшем будущем. Вдоль нее выстроилась две сплошные стены деревьев, и не было здесь ни заборов, ни крестьянских хозяйств или постоялых дворов. За все время путешествия им не встретился ни один путник. На карте северо-восточные области были обозначены весьма приблизительно, а за рекой Нидвальден и вовсе представляли собой белые пятна.
Временами от красоты здешних мест захватывало дух. Над дорогой нависали мощные вязы, образуя высокие зеленые своды. Их вид напомнил Адриану о тех редких случаях, когда он заглядывал в Маресский собор в Медфорде. Гибкие ветви деревьев клонились над тропой, образуя естественный неф, напоминавший контрфорсы великой церкви. Мягкий тусклый свет струился сквозь листву, как будто через окна высокой галереи. По земле стелился мягкий ползучий ковер из трав и папоротника, проросшего сквозь потемневшую прошлогоднюю листву. В вышине пел незримый птичий хор, на ветвях деревьев мелькали белки, в траве шуршали бурундуки, и этот их шорох чем-то напоминал перешептывания прихожан в церкви. Лес был красив, но вызывал тревогу. Здесь возникало ощущение, что ты заплыл слишком далеко в море и тебя вот-вот затянет в неизведанные, вселяющие ужас пучины.
