Похищение - страница 67

— А я думаю, ты лишился рассудка.

— У тебя есть еще нелепые обвинения? — спросил Сет, понизив голос. — Или ты готов выслушать то, что я хочу сказать?

Киран только посмотрел на Сета, ожидая, пока он заговорит.

— Ты спал тридцать часов, так что ты, наверное, голоден, да? — понимающе сказал Сет.

Киран держался за живот и ждал.

— Мы принесем тебе какую-нибудь еду, но сначала ты должен будешь признать свои ошибки перед всеми. Вот что ты должен сделать.

Кирану нужна была еда. Он чувствовал себя очень слабым, и, несмотря на боль в животе от удара Сета, он очень хотел есть. Но он не мог позволить Сету наказывать себя в назидание другим. Если он допустит это, корабль будет потерян. Киран чувствовал, что два других мальчика ожидают его ответа. Ему нужно было придумать что-то, что могло бы подорвать авторитет Сета.

Он попытался встать на место Сета. Что самое ужасное мог он ему сейчас сказать?

— Ты, наверное, боишься, — медленно произнес он. Он поднял глаза на Сета и сконцентрировал в этом взгляде всю свою ненависть. — Вот почему ты прячешь меня от остальных мальчиков. Ты боишься, что я настрою их против тебя.

Сет схватил Кирана за волосы и оттолкнул его голову назад, к стене.

— Ты слишком много о себе воображаешь.

— Иначе почему ты требуешь публичного признания? Если бы ты не боялся, ты бы согласился на справедливый суд. Если я такой преступник, каким ты меня выставляешь, ты должен суметь подтвердить это. Но ты этого не можешь, и поэтому ты боишься.

— Нет, Киран, — сказал Сет, выходя из комнатки и закрывая за собой дверь. Его лицо было непроницаемо, но голос дрожал от ярости. — Боишься тут ты.

И это была правда. Киран почувствовал это ночью, лежа в одиночестве, изнывая от голода и боли и скучая по Уэверли. Он очень боялся.

Уэверли улыбалась, наполовину закрытая вазой с фруктами, положив подбородок на руки. Это была смешная поза, и она чувствовала себя совершенно нелепо, но именно этого хотела Аманда.

— Это прекрасно, милая. Картина будет чудесной, — сказала Аманда, набрасывая композицию на холсте толстым куском угля. Она была слаба, как и все взрослые, и могла выстоять у мольберта всего несколько минут зараз, поэтому дело шло медленно. — Ты такая естественная!

— Спасибо, — поблагодарила Уэверли, пытаясь не шевелиться.

— Итак, Уэверли… — строго сказала Аманда. — Скажи мне, ты хочешь когда-нибудь стать матерью?

— Я не знаю. — Уэверли скосила глаза на женщину, которая внимательно вглядывалась в холст. — Почему вы спрашиваете?

— О, наверное, потому, что я завидую.

— Завидуете? Почему?

Аманда долго не отвечала; она только водила углем по холсту.

— Я мечтала быть одной из первых матерей на Новой Земле. Я думала, что это мое предназначение.

Уэверли ничего не ответила.

— Но это предстоит сделать тебе. Ты будешь прародительницей тысяч, возможно, миллионов колонистов Новой Земли. Тебя будет почитать и помнить целая планета, полная людей. Как Еву из Эдемского сада. Ну, тебя и остальных девочек.

— Я никогда об этом так не думала, — сказала Уэверли. По спине ее пробежал холодок.

— Если подумать, то это твоя обязанность, если ты понимаешь, что я имею в виду. Быть матерью.

Уэверли смотрела, как Аманда рисует, нервными и быстрыми движениями нанося линии на холст.

— А чтобы сохранить здоровье, ты должна пользоваться своим возрастом. Заводи детей как можно раньше, если это возможно. С возрастом женщины все менее способны к рождению детей. И ты это знаешь.

— Я не готова стать матерью, — сказала Уэверли. В горле у нее застрял комок, и она с трудом сглотнула его. Что замышляют все эти люди?!

— О, я не имею в виду, что ты в твоем возрасте должна растить детей. Боже, нет! — засмеялась Аманда.

Уэверли заставила себя улыбнуться, но чувствовала она себя неловко. Женщина ходила вокруг чего-то, чего она пока не понимала.

— Я так рада, что ты пришла навестить нас, — сказала Аманда, радостно улыбаясь.

— Нет проблем, — ответила Уэверли.

Если честно, это было приятное разнообразие после скучных дней в спальне. С последнего семейного дня прошло уже пять дней, и больше никто не говорил ни слова о том, чтобы переселить девочек в семьи. Вместо этого их просто оставили умирать от скуки в общей спальне, где они проводили целые дни, пытаясь как-то себя развлечь. Их кормили самой простой едой, которой едва хватало, чтобы утолить голод. Они чувствовали себя некомфортно, легко раздражались, и между ними часто вспыхивали ссоры. Уэверли подозревала, что таким образом Мэтер подготавливала их к разлуке. Если их спальня станет для них скучным, неприятным местом, девочки сами станут мечтать вырваться оттуда.