— Почему вы встретились с «Эмпиреей»? — спросила Уэверли. Это был не самый срочный из ее вопросов, но ей казалось, что это ключ ко всему остальному.
Мэтер решительно поставила на стол чашку.
— Как хорошо ты знала Капитана Джонса?
— Я видела его каждый день.
— Он казался тебе… честным человеком?
Уэверли опустила глаза:
— Он был хорошим лидером.
— Харизматичным и интеллигентным, в этом нет сомнения. Но казался ли он тебе хорошим человеком?
— Да, — соврала Уэверли, пытаясь прогнать воспоминания о том, как глаза Капитана скользили по ее телу каждый раз, когда она проходила мимо него. Когда тело Уэверли повзрослело и оформилось, она обнаружила, что ей не нравятся многие мужчины на «Эмпирее».
— Я проходила обучение вместе с ним, еще на Старой Земле. Ты знала об этом?
Уэверли об этом не знала, но, взглянув на Мэтер, не подала виду, что это так.
— Мы были на одной из орбитальных биосфер, пока климатологи проектировали корабельные экосистемы. Мы провели четыре года вместе с небольшой командой.
Уэверли взяла чашку и отхлебнула глоток. Чай был подслащен медом, и она слизала сладкие капельки с губ.
— Я избавлю тебя от излишних подробностей, Уэверли, но в целом могу сказать, что мы с Капитаном не очень хорошо ладили.
— Почему? — спросила Уэверли, вглядываясь в чайные листочки на дне чашки.
— У нас были совершенно разные представления о морали. И о приличиях. — Последнее слово она процедила сквозь зубы, словно выплюнув осколок стекла. — Он считал, что люди могут делать то, что им заблагорассудится, с теми, с кем им захочется. А я так не считала.
— Вы говорите про секс?
Мэтер горько улыбнулась:
— Не совсем.
Уэверли отхлебнула еще один глоток. Она чувствовала себя сбитой с толку.
— Ты не веришь мне, да?
Эти слова застали Уэверли врасплох, но она сделала все возможное, чтобы не показать это.
— Насчет чего?
— Насчет того, почему мы пришли за вами, девочками.
Уэверли пожала плечами.
— Я тебя не виню. — Женщина встала и выглянула в иллюминатор, сцепив пальцы за спиной. — Я рассказала тебе не всю историю. Есть причина тому, почему мы хотели первыми спасти девочек. — Мэтер обошла стол и кончиками пальцев дотронулась до дрожащих рук Уэверли. — Вы не были в безопасности на «Эмпирее». Мы знали, что старшие из вас начинали становиться женщинами, и мы не хотели, чтобы вы пережили то же, через что пришлось пройти нам.
— Кому это «нам»?
— Мне. Магде. Рут, сестре, которая присматривала за вами этой ночью. Есть и другие. Женщины, которые еще помнят, что из себя на самом деле представляет Капитан Джонс.
Уэверли смотрела в иллюминатор, на пустоту снаружи. Она не хотела этого слышать.
Мэтер тяжело присела на стол и наклонилась к Уэверли.
— Я не знаю, как я могла бы описать, что это было такое — жить на биосфере с Капитаном Джонсом и его друзьями. — Она посмотрела прямо в глаза Уэверли. — Скажи мне, ты когда-нибудь на «Эмпирее»… боялась мужчин?
— Нет, — сказала Уэверли, игнорируя воспоминание о том, каким скользким было поведение Мейсона в саду. — Все были… все и сейчас… очень хорошие.
— Правда? Потому что у женщин с биосферы совершенно обратный опыт.
Уэверли ничего не ответила.
— Начиналось это просто с комплиментов. Капитан Джонс… ну, он тогда был всего лишь лейтенантом. Он все это начал. Каждый день за обедом он замечал, как красивы мои глаза. И все в таком духе. — Мэтер рассмеялась при виде выражения лица Уэверли. — Сейчас, глядя на меня, сложно это представить, но когда-то я была красавицей. Мне льстило его внимание. Скоро и другие последовали примеру своего лидера, и все женщины на биосфере стали получать множество комплиментов. Сначала нам это нравилось.
Женщина встала со стола и, тяжело опираясь на скрипящую столешницу, доковыляла до своего стула, на который со вздохом опустилась.
— Через какое-то время комплименты стали другими. Как мне это описать? Я пыталась доложить Джонсу об успехе с саженцами, а он прерывал меня, чтобы сказать, какая красивая у меня блузка. Только он имел в виду вовсе не блузку. — Она поправила свой жакет, взявшись за край нервными пальцами. — Скоро я уже не могла доделать никакую работу без того, чтобы кто-то не прервал меня комплиментом. А потом… — Ее голос затих, и она взглянула из иллюминатора. — Потом они стали вести себя совсем по-другому.
