Он засмеялся и положил голову ей на грудь, слушая, как бьется ее сердце, и дыша с ней в одном ритме. Это звук всегда успокаивал его и навевал на него сон.
В свои шестнадцать и пятнадцать лет они были двумя старшими детьми на борту «Эмпиреи», и их отношения казались всем совершенно естественными и вполне ожидаемыми. Но даже в отсутствие давления со стороны команды Уэверли все равно была бы первой, кого выбрал Киран. Она была высокой и стройной, ее лицо обрамлял рыжевато-коричневый водопад волос. Она была наблюдательна и очень сообразительна, что выражалось во вдумчивом взгляде ее темных глаз, подолгу задерживавшихся на одной точке. У нее была способность угадывать людей и понимать их скрытые мотивы — эта способность иногда нервировала Кирана, хотя он и уважал это в ней. Она определенно была лучшей девушкой на борту. И если он и правда должен будет когда-нибудь сменить Капитана Джонса, как считали все на корабле, то Уэверли стала бы ему идеальной женой.
— О нет, — показала она на часы на двери амбара. — Ты не опоздал?
— Черт! — воскликнул Киран. Он скатился с тюка сена и сунул ноги в ботинки. — Мне надо идти.
Он торопливо чмокнул ее, и она закатила глаза.
Киран пробежал сквозь влажный воздух фруктовых садов, лавируя между рядами вишневых и персиковых деревьев, и срезал путь через рыбозавод, наслаждаясь брызгами соленой воды в лицо. От его шагов дрожала металлическая решетка, но он затормозил, когда из пустоты вдруг появилась миссис Дрютерс с бочонком мелкой рыбешки в руках.
— На территории рыбозавода бегать запрещено! — начала было она.
Но он уже был далеко, проносясь теперь по тесным кавернам с зеленой пшеницей, где с крюков на потолке и стенах свисали связки сжатых колосьев, мелко вибрируя из-за работы двигателей. Ему потребовалось пять минут, чтобы добежать до конца пшеничных полей и миновать влажную грибную камеру. После этого ему оставалось преодолеть бесконечно длинный эскалатор, ведущий к комнатам Капитана, где через четыре минуты он должен был начать записывать свое выступление.
Студия представляла собой просто небольшую приемную перед офисом, но именно здесь Капитан любил записывать свои сеансы интернет-трансляции. По периметру комнаты тянулись большие окна, открывавшие вид на туманность, по которой «Эмпирея» двигалась в течение последних полутора лет. Под окнами стояли в ряд коротенькие диванчики, где все желающие могли сесть и посмотреть шоу Кирана для детей Земли или более продолжительное выступление Капитана, который транслировал на Землю новости для взрослых. Перед диванчиками стояла маленькая, но очень мощная камера, а над ними располагался ряд ярких раскаленных ламп, освещавших стол, за которым сидел Киран, читая новости.
Сегодня в студии было всего несколько человек, и Киран поспешил мимо них прямо к гримерному креслу, где его ждала Шерил с пуховкой для пудры.
— Ты в последнее время всегда приходишь впритык, — заметила она, вытирая пот с его лица. — Ты весь мокрый.
— В камере это будет незаметно.
— Зато заметно, что ты задыхаешься.
Она направила ему в лицо маленький вентилятор, чтобы подсушить его, и это было чудесно, а затем припудрила его тальком.
— Тебе нужно быть более внимательным.
— Мы же просто записываем. Мы не сможем отправить записи, пока не выйдем из туманности.
— Ты сам знаешь, как Капитан любит обновлять архивы, — сказала она, ухмыляясь. — Он на этом помешан.
Киран не понимал, почему они до сих пор занимаются этими интернет-трансляциями — связи с Землей не было уже много лет. «Эмпирея» была так далеко от дома, что любому радиосигналу потребовались бы годы, чтобы дойти до точки назначения. И даже когда бы это произошло, сигнал был бы так сильно искажен, что требовал бы сильной корректировки, чтобы его можно было понять. Возможно, он никогда не узнает, слушает ли кто-то на Земле его выпуски новостей, и от этого Кирана не оставляло ощущение, что он читает новости в пустоту.
Он изучал свое отражение в зеркале и никак не мог определиться по поводу своей внешности. Он был бы довольно симпатичным, подумал он, если бы у него был не такой кривой нос и не такой квадратный подбородок. Но по крайней мере, его янтарные глаза были не так плохи, и у него были красивые рыжеватые волосы, образовывавшие густой начес надо лбом. Ему казалось, что это выглядит здорово, но Шерил мокрой расческой разгладила его локоны, заставляя их лежать ровно.
