Веки опускались ей на глаза, когда Киран помог ей встать и завернул в хлопчатобумажное покрывало. Он провел ее к капитанской кровати, и она благодарно на нее упала. Опустив голову на подушку, она в ту же секунду уснула.
Он смотрел на нее в тусклом свете лампы, беспокоясь за нее, слушая каждый вздох, который слетал с ее губ. Она была такой прекрасной, такой нежной, она по-прежнему была его Уэверли, но она была другой. Она казалась усталой и сломленной. Она спала беспокойно и один раз повернулась, тихо позвав: «Мам… мам». Но затем она снова затихла.
В животе у него урчало, и он понял, что не ел весь день. Но бросить ее он не мог. Ему казалось, что если он уйдет на кухню за хлебом и фруктами, то, когда он вернется, она куда-нибудь исчезнет. Он боялся, что все это ему померещилось. Поэтому всю ночь он сидел у кровати, глядя на нее и слушая ее дыхание.
Когда она наконец проснулась, Киран очнулся от неглубокой дремоты и, открыв глаза, увидел, что она сидит на кровати, прижав колени к груди, и осматривает комнату. Он протер глаза.
— Значит, Капитана больше нет, — сказала она низким голосом, снова напомнив ему о том, как он любил слушать ее речь.
— Это правда.
— А твои родители? Они здесь?
Киран отрицательно покачал головой.
Уэверли смотрела на него, размышляя, изучая его, вспоминая.
— В отсеке для шаттлов не было взрослых, когда мы прилетели.
— Да. — Это было мучительно — смотреть, как она подбирается к правде. Но сказать ей напрямую было бы еще хуже, так что Киран ждал, пока она сама к этому придет.
— На борту совсем нет взрослых, да, Киран? — наконец сказала она, и уголки ее темно-розовых губ поползли вниз. Она держала руку у себя в волосах, и ему нестерпимо хотелось пересечь комнату и тоже дотронуться до ее волос, погладить их.
— Здесь оставалось всего несколько взрослых, но на реакторе произошла авария, и все они сильно больны. Те, кто не был убит во время нападения, вылетели в погоню за вами.
Она медленно кивнула. Она была так далеко от него, и ему было страшно.
— Что с тобой произошло, Уэверли?
Она откинулась на спину, ее глаза были пусты.
— Можно мне что-нибудь съесть?
— Я сейчас вернусь, — сказал Киран. — Пожалуйста, никуда не уходи, хорошо?
Она кивнула, но отвернулась, когда он открывал дверь и выходил из комнаты.
Киран побежал по коридорам. На корабле царила неестественная тишина, и Киран подумал, что все мальчики говорят со своими сестрами, любимыми, друзьями, наверстывая упущенное, делясь страшными новостями. На кухне он схватил батон вчерашнего хлеба, кусок козьего сыра, пару абрикосов и слив и немного холодной цыплячьей грудки, жаренной с шалфеем и розмарином, как любила Уэверли. Он также налил маленькую мисочку оливкового масла, потому что помнил, что Уэверли нравилось макать в него хлеб.
Он сложил все это в корзину и побежал обратно в комнаты Капитана, где увидел Уэверли, сидящую за его столом и с нахмуренным лицом листающую портативный ридер. На ней были его штаны, которые соблазнительно сползали с бедер, и его тонкая пеньковая рубашка, в которой она едва не тонула. Его обрадовало решительное выражение ее лица.
— Вот, — сказал он, ставя корзинку перед ней. Она разломала хлеб пополам и протянула ему больший кусок.
— Значит, как я понимаю, ты новый капитан? — спросила она, подняв брови.
— А кто еще?
— Да нет, это логично. Это хорошо. У тебя отлично получится, — сказала она отстраненно. Она обмакнула хлеб в оливковое масло и положила его в рот. Закрыв глаза, она наслаждалась его вкусом.
Он сел напротив, изучая ее. Она казалась израненной, и он понимал, что ей нужно выговориться. Возможно, она сделает это, если он начнет первым.
Пока она ела, он рассказал ей о том, как они потеряли контакт с шаттлами, об аварии на реакторе, о том, как они вместе с Сетом спасали взрослых. Он рассказал ей, как Сет предал его и посадил в камеру.
— Не могу поверить, что Сет это сделал. — Уэверли прикусила губу. — Это на него не похоже.
— Поверь мне, Уэверли, — сказал Киран, наблюдая за ее лицом, пока она пыталась это осознать. — Его папа погиб. Думаю, это довело его до крайности.
