— Зачем?
— Потому что она на тебя злится, — пояснил он, пока я рылся в карманах. — И я могу это исправить.
Он вытащил из папки маркер и написал что-то прямо на лице Джорджа Вашингтона. Затем сложил банкноту вдоль, поднял нижний край, загнул половинки, перевернул бумажку и заломил с обеих сторон. Через несколько секунд он протянул мне сердечко из американского доллара.
Делию я нашел у фонтана возле спортзала. Отдав ей сердечко Фица, я наблюдал, как она разворачивает его и читает послание, гласившее: «Если бы у меня была только ты, я был бы миллиардером».
— А Ици ревновать не будет? — сказала Делия.
— Мы с Ици расстались.
Она рассмеялась.
— Это был, наверное, самый короткий роман в истории.
— Ты больше на меня не злишься?
— Посмотрим… Ты сам это написал?
— Да, — соврал я.
— Можно я оставлю доллар себе?
— Думаю, да.
— Тогда — нет, — сказала она. — Не злюсь.
Я долгие годы ждал, что Делия потратит этот доллар. Всякий раз, когда она доставала деньги, чтобы купить конфету, мороженое или кока-колу, я искал на купюрах слова Фица. Но насколько я знаю, она его так и не истратила. Насколько я знаю, она до сих пор его хранит.
Я вхожу в дом Эндрю. Там не слышно ни звука. Я зову Делию, но она не откликается. Я методично осматриваю все комнаты: захожу сперва в ванную, затем в гостиную, оттуда в кухню, когда сверху доносится какой-то шум. Дверь в спальню Софи заперта; открыв ее, я вижу, как наша дочь играет в куклы. Мы с Делией называем эту игру «Ограбление в кукольном доме»: все комнатки перевернуты вверх дном, Барби в нелепых позах валяются на полу.
— Папа, — спрашивает она, — ты привел дедушку?
— У меня это пока что не получилось, но обязательно получится, — говорю я, взъерошивая ей волосы. — А где мамочка?
— Во дворе с Гретой. — Софи указывает на дверь пластмассовым Кеном. — Откройте, полиция! — грозно произносит она.
Глядя на Софи, я вижу Делию. Дело не только в физическом сходстве — наша дочь унаследовала ее черные волосы и румяные щечки, — но и в мимике, в повадках. Взять ту же улыбку: у обеих она расправляется, как парус, поймавший порыв ветра. Или привычку сортировать еду на тарелке по цветам. Или мое страстное желание быть тем, кого они видят, когда смотрят на меня…
Я не свожу глаз с Софи, представляя, как поступил бы, если бы кто-то отнял ее у меня. Как рыл бы землю, пытаясь ее найти. Но тут мысль уводит меня в другую сторону: а что заставило бы меня самого умчаться прочь, схватив эту девочку в охапку?..
Спустившись вниз, я обнаруживаю Делию на заднем крыльце. Она погружена в раздумья, а ноги ее покоятся на спине Греты — эдакого живого, тихонько похрапывающего пуфика. Она замечает меня и сразу спрашивает:
— Ты смог…
— Я ничем не смогу ему помочь до начала разбирательств.
— Ему придется переночевать в участке?
Я прикидываю, стоит ли уточнять, что ее отец проведет ночь не в участке, а в тюрьме округа Грэфтон, и решаю, что нет.
— Мы пойдем в суд завтра же рано утром.
— Но они его отпустят? Правда? Они ищут какую-то Бетани Мэтьюс. Меня зовут по-другому. Меня никогда так не звали. И меня никто не похищал. Если бы похитили, я бы, наверное, запомнила это, как ты считаешь?
Набрав побольше воздуха в легкие, я задаю сакраментальный вопрос:
— Ты помнишь, как умерла твоя мама?
— Эрик, я была еще совсем маленькой…
— Помнишь или нет?
Она качает головой.
— Делия, отец сказал тебе, что твоя мать мертва, — выпаливаю я. — А потом привез тебя в Нью-Гэмпшир.
Она резко вскидывает голову.
— Ты врешь.
— Нет, Ди. А вот он… он врал.
В этот момент на крыльцо откуда ни возьмись выскакивает Фиц.
— Почему ты не берешь трубку?! Я целый час пытаюсь дозвониться.
— Извини, были дела. Ну, знаешь, вызволить папу из тюрьмы, такое…
— Так ты уже знаешь?! — У Фица отвисает челюсть. — О похищении?
— Ты-то откуда уже об этом прознал?! — спрашиваю я.
Фиц усаживается напротив Делии.
— За этим я тебе и звонил. Помнишь, мы недавно говорили о реинкарнации? Так вот, после этого я задумался о том, как люди постоянно норовят изобрести себя заново… И что, возможно, этим воспоминаниям о лимонном дереве можно подыскать более логичную причину, чем твоя прошлая жизнь на цитрусовой ферме в Таскании восемнадцатого века. Я ввел в «Гугл» твое имя… Давайте зайдем в дом, и я покажу, что мне удалось найти.
