– Вот как? – удивилась я, глядя теперь на Позднякова, чтобы не встретиться вновь взглядом с Лопатиным, внушившим мне чувство беспокойства. – А он что, знаток коммерции?
– Ну, по всей видимости, так, – Михаил Дмитриевич улыбнулся. – По крайней мере, реляции имеет отменнейшие по коммерческой деятельности. А банк, который, к слову, открывает в ближайшее время, обещает неплохие дивиденды. К тому же, Лопатин затеял выстроить в городе еще один приют для сироток, и Алексей Дмитриевич прочит его на вакансию постоянного члена в приказе общественного презрения.
– Да, я смотрю, что Лопатин уже освоился у нас, – в задумчивости проговорила я, бросив на него быстрый взгляд.
Я надеялась, что этот маневр останется незаметным, только пустое, Лопатин словно бы ждал этого момента, тут же галантно поклонился, вызвав интерес у генерала и предводителя дворянства. Они оба повернулись, чтобы посмотреть, кому Лопатин отвесил этакий поклон и, увидев меня, приветливо заулыбались. Владимир Алексеевич что-то сказал Николаю Александровичу Купферу, одному из депутатов нашего дворянского собрания, и они удалились в малую гостиную, в которой, по случаю приема, были поставлены столы для игр, а Валерий Никифорович вместе с Лопатиным направились в нашу сторону.
– Ну вот, – сказал Михаил Дмитриевич, – а теперь, дорогая моя Екатерина Алексеевна, вам самой представляется возможность оценить эту столичную штучку, – и он тихонько хохотнул.
«Столичная штучка», помимо обладания инфернальной внешностью и перечисленных мне достоинств, имел приятный баритон. Это выяснилось сразу же, как только Селезнев представил мне господина Лопатина.
– Польщен, – проговорил Сергей Александрович, поцеловав мне руку и задержав ее на секунду дольше, чем того требовал этикет.
Надеюсь, что это не было слишком заметным, но вот взгляд господина Лопатина, наверняка заметили многие. Взгляд был прямым, открытым, изучающим и вместе с тем, месмерическим. Я подумала о том, что, должно быть, у Лопатина репутация знатного сердцееда. Еще бы! С такими-то глазами! Но взгляд его я выдержала с достоинством, даже не смутилась. «Так-то, господин Лопатин. Положение молодой, состоятельной вдовы, весьма недурной внешности еще не делает меня легкой добычей для ловеласов», – подумала я, глядя в его блестящие глаза.
Не знаю, понял ли он, что именно я хотела ему втолковать, но взгляд его изменился, смягчился и, кажется, Сергей Александрович оказался несколько смущен.
– Очень рад познакомиться с такой очаровательной женщиной, – Лопатин улыбнулся.
Я ответила искренней улыбкой и проговорила:
– Mersi, monsier.
В этот момент к нам присоединился Владимир Алексеевич, поздоровавшись со мной, поцеловав мне ручку, справившись о моем здоровье, выразив радость по поводу моего присутствия на этом замечательном вечере, он позволил, наконец, и мне произнести фразу. Я обратилась к господину предводителю дворянства:
– Владимир Алексеевич, и мне очень приятно видеть вас снова. Расскажите, – я не удержалась от быстрого взгляда в сторону Позднякова, – какие у нас новости?
Щербатов, основательный мужчина, камер-юнкер и надворный советник, сверкнув белозубой улыбкой и покрутив ус, ответил:
– Ну, не стану вас утомлять разговорами о том, как идут дела на заседаниях комитета. Все это скучно, хотя и в новинку. А вот, Екатерина Алексеевна, одна из более приятных новостей перед вами-с, – я удивленно вскинула брови и посмотрела на Лопатина, тот наоборот, глаза опустил. – Сергей Александрович Лопатин затеял здесь у нас весьма богоугодным делом заняться. Приют детский построить, больницу для нищих.
– Похвально, – сказала я. Лопатин поклонился.
– Outre cela, могу добавить, – продолжил Щербатов, – что господин Лопатин открывает банк, в который уже многие собираются поместить свои капиталы, поскольку наш банкир, – и тут Владимир Алексеевич позволил себе небывалую вольность, похлопав Лопатина по плечу, – обещает нам неплохие дивиденды…
– Весьма похвально, – снова сказала я и посмотрела на будущего господина банкира, который, церемонно поклонившись, пригласил меня на тур вальса.
