Лучники и все остальные воины спрятались за деревьями, чтобы их не было видно, поняв, какой бедой грозит неповиновение. Потрясенные, они сгрудились под деревьями. Они знали, что нельзя атаковать, а похожий на льва главарь на башне точно так же знал, что они не уйдут. Это был самый настоящий тупик.
— А я его знаю, — сказал Жос де Динан. — Это побочный отпрыск младшего сына из клана Лейси. Его брат, родившийся в законном браке, мой арендатор. Этот несколько лет прослужил во Франции, сражаясь за Нормандию против Анжу. Его называют Ален Левша.
Все они, за исключением Динана, сейчас впервые видели этого человека, но не нуждались в пояснениях, откуда взялась такая кличка. Они видели, как главарь приставил кинжал к горлу мальчика левой рукой и хладнокровно уколол ребенка острием.
Ив почувствовал, как его схватили за пояс, оцарапав спину твердыми костяшками, и рывком поставили на ноги на крыше башни. От удара у него широко открылись глаза. Мальчик так боялся проронить хоть звук, что сильно прикусил язык и чувствовал привкус крови на нижней губе. Глотая ее, он напряг дрожащие ноги. Тонкая струйка крови, сочившаяся из ранки на шее, не беспокоила его, к тому же она уже начала засыхать.
Никогда в жизни Ив так не пугался, и никогда с ним не обращались так грубо. Его внезапно схватили за шиворот, в темноте протащили по лестнице в башне, где не было окон, и наконец через люк выволокли на крышу, где его ослепил дневной свет. В ушах у мальчика загремел львиный рык, и мощная рука подняла его на крепостную стену так резко, что он вполне мог полететь вниз. Именно в этот момент Ив инстинктивно прикусил язык. Теперь, когда его внезапно отпустили, у него подогнулись колени, но он возмутился и выпрямил их. Мальчик все еще молчал, у него не вырвалось ни слова, ни рыдания. Ив застыл, выжидая, пока сердце перестанет бешено колотиться. Было чудом, что ему вообще удается стоять прямо.
Ален Левша, держась за зубцы башни, мрачно наблюдал, как неприятель скрывается в роще. Трое из его людей, последовавшие за предводителем наверх, ждали его приказов. Ждал решения своей судьбы и Ив, изо всех сил стараясь подавить страх. Наконец главарь повернулся, и его огненный взгляд остановился на мальчике. Левша явно о чем-то размышлял.
— Итак, этот щенок все еще в цене — пусть это и не деньги! Нам нужно не выпускать его из рук, он нам еще пригодится. О, они недалеко ушли, я знаю — они не уйдут, пока не попытаются сюда проникнуть всеми возможными путями, и при каждой новой попытке их встретит кинжал, приставленный к горлу этого маленького поросенка. Теперь они будут танцевать под нашу дудку. Да, чертенок, ты для нас можешь оказаться не менее ценным, чем целая армия.
Ива это не утешило. Они даже не станут требовать за него выкуп — сейчас, когда их крепость обнаружена, он гораздо ценнее для них в качестве заложника. Теперь они уже не могли снова засекретить свое убежище и совершать ночные вылазки, убирая всех свидетелей. Но по крайней мере некоторое время они могли повторять угрозу убить своего пленника и даже обменять его жизнь на право беспрепятственно выйти отсюда, чтобы начать разбойничать где-нибудь в другом месте. Но нет, Хью Берингар так легко не сдастся и, уж конечно, постарается освободить заложника. Он найдет какой-нибудь способ, чтобы без лобовой атаки проникнуть в их логово. Ив всеми силами старался в это верить. Лицо его, однако, ничего не выражало, и он продолжал молчать.
— Ты, Гарен, останься здесь с ним. Тебя сменят до наступления темноты, а с ним у тебя не будет хлопот. Что он может сделать — разве что перемахнуть через парапет и размозжить себе башку? Я думаю, он не настолько обезумел от страха, чтобы на это решиться. Как знать, может быть, ему даже понравится с нами жить — а, цыпленок? — Предводитель больно ткнул Ива под ребро и засмеялся. — Держи кинжал наготове, — обратился он к Гарену. — Если они выйдут из укрытия и ты увидишь, что кто-нибудь пытается к нам подобраться, повтори угрозу. А если они будут упорствовать, — сказал Ален Левша, и его крупные зубы внезапно щелкнули, как захлопнувшаяся ловушка, — пусти ему кровь! А если и это не поможет, я сам возьмусь за нож. Мне-то они поверят!
