Светловолосый красноармеец был мотористом, служившим в ремонтном взводе. Когда вывернувшиеся из-за поворота танки с черными крестами на башнях раскатали в блин тылы пехотного полка, Михаил Гайтин (так звали светловолосого), как раз торчал головою под капотом, занимаясь ремонтом некстати заглохшей машины.
– Только выглянул, товарищ капитан, а напротив танк! И немцы в люках торчат, хохочут! А у меня всего оружия – один ключ на семнадцать… да руки…
Мужик в гражданке представился агрономом. За что его загребли немцы – неизвестно. Видать, чем-то он им не понравился. Только чем?
Копытов же оказался пулеметчиком, который остался безоружным после бомбежки. Бомба не только разнесла в брызги «максим», но и привалила вход в блиндаж, где пытался спастись первый номер. Наружу его вытащили уже немцы…
Закончив список личного состава, Ракутин произвел ревизию вооружения. Его оказалось не так уж и много. Четыре карабина «Кар-98» с патронами, четыре штыка и две гранаты. Небольшой запас продовольствия, почти тотчас же ополовиненный изголодавшимися бойцами. Их, как выяснилось, кормить вообще никто не собирался, давали только воды попить. Поэтому, отложив немного еды для ушедших и добавив в общий котел ещё и свои запасы, капитан кивнул – налетайте!
Быстро прикончив провизию, народ несколько повеселел. Распорядившись привести себя в порядок, Алексей выдвинулся к краю рощи, посмотреть на дорогу.
А по ней снова двигались войска. Много. И наблюдая за автомашинами, капитан нервно постукивал пальцами по прикладу автомата. Делать тут с наличными силами было нечего. Урон противнику они могли нанести самый минимальный, любая из проходящих частей прихлопнула бы их походя, ничуть не заморачиваясь столь ничтожной проблемой.
Надо было уходить. Искать вооружение и продовольствие, куда-то пристроить раненых… да много чего надо было сделать! И с этими мыслями он вернулся на стоянку.
Там его уже ожидали оба, ушедших на поиски, моряка и тот, кого они разыскивали. Красноармеец нервно озирался по сторонам, поминутно облизывая пересохшие губы.
– Сыскалась пропажа? – пошутил Ракутин, снова доставая блокнот. – Как звать-величать?
– Павленко я… Боец Павленко Афанасий Олегович. Писарем служил…
– А в плен как попал?
– Да… как и все. Окружили нас, пушки да пулеметы наставили. Танки повсюду рычат. Командир с наганом вскочил – так его в момент и пристрелили. А я чем воевать могу – машинкой пишущей? Винтовки-то наши в грузовике остались… ну и взяли нас.
– А остальные где?
– Не знаю… всех в сарай какой-то загнали, потом часть народу забрали оттуда. Новых привели. И тоже забрали, потом вот и меня вытолкнули и вот сюда пихнули.
Павленко нервничал и постоянно вертел головою, оглядываясь по сторонам. Было видно, что он сильно напуган. Не боец… по крайней мере, сейчас не боец.
Ну и что?
Других – опытных и хорошо вооруженных, нет. Надо воевать с теми, кто имеется.
– Так что делать-то теперь, товарищ командир? – озираясь, проговорил вчерашний писарь. – Искать ведь нас будут! Немцы, думаю я, страсть как осерчают за такое дело-то!
– И что? – удивился капитан. – Пускай себе злобствуют, нам-то что за дело до их переживаний? Да и потом…
Он достал из нагрудного кармана свой документ, который получил ещё от особистов.
– Вот, товарищи бойцы, ознакомьтесь!
Бумага произвела соответствующее впечатление. Народ как-то даже подтянулся.
– Не забыли вас, товарищи! – Ракутин убрал грозный документ назад. – Не вы первые, кого я из тыла вражеского вывожу! (А что? И впрямь – не первые.) Так что, не сомневайтесь – выйдем мы к своим! В самое ближайшее время выйдем! Ну и попутно, как понимаете, немцам сала за воротник-то и зальём!
Поскольку никого более искать не приходилось, он дал команду на выдвижение. Трупы немецких солдат закидали ветками, оттащив их поглубже. Вырубили несколько жердей и соорудили носилки, чтобы нести одного из зенитчиков. На это дело использовали трофейную плащ-палатку. Второй отказался, заявив, что может идти и сам. Тех, кому не хватило винтовок, вооружили взятыми у немцев штыками – хоть что-то…
Первый привал сделали через пару километров, все-таки бойцы ещё не восстановили своих сил, и следовало это учитывать. А тут и ручей оказался – самое то.
