– Ерунда какая-то… Кипелов не мог уничтожить документы! Он же знал их содержимое, по крайней мере, догадывался. При всех обстоятельствах, что бы там на месте ни стряслось, а сжигать пакет он бы не стал.
– И, тем не менее, он его поджег.
– Чушь какая-то выходит. А где сейчас Ракутин?
– Немцы его ищут. Он как-то ухитрился оторваться от националистов и скрывается сейчас где-то в городе.
– Вот что, Петр Васильевич! Никак нельзя допустить того, чтобы немцы взяли его живым. Чует мое сердце, что там на месте все вкривь и вкось пошло. Ничем другим я объяснить произошедшего не могу. Так или иначе, а этот капитан сейчас знает слишком много. И если немцы возьмут его живым, то они сумеют вытащить из него все те сведения, которыми он располагает. И тогда всему конец. Столько сил, столько жизней, наконец, – и все псу под хвост! Ведь если они поймут, что содержимое пакета – дезинформация, то им не составит особенного труда выяснить, от чего же именно мы стараемся их отвлечь. Последствия вы сами можете себе представить…
Собеседник полкового комиссара потер висок.
– Так что же, нам следует отдать указания подполью, чтобы капитана при обнаружении…
– К сожалению, да. У вас есть другие предложения?
– Нет.
– Отдавайте указание.
Ничего этого капитан не знал. Он только что позволил себе вздремнуть, присев на пол и положив автомат стволом в ту сторону, куда собирался идти дальше. Очень беспокоила его нехватка воды. Налив перед уходом из дома гостеприимного хозяина полную флягу, он уже дважды к ней прикладывался. Теперь настороженно прислушивался к бульканью. Кто его знает, сколько еще предстоит шастать по этим извилистым ходам и лазам… Будет ли здесь еще где-нибудь вода или нет? Так что надо беречь. И воду беречь, и продовольствие.
Открыв глаза, Алексей некоторое время всматривался в темноту и прислушивался. Какие-то шорохи, постукивания. Словом, тот самый звуковой обычный фон, к которому он уже успел привыкнуть. Иногда перед его глазами проносились какие-то беззвучные вспышки, а в ушах, казалось, начинали звучать чьи-то голоса. Все это воспринималось как какая-то непонятная чертовщина.
Но капитан, не веривший во всякую мистику и поповщину, продолжал придерживаться прежнего маршрута и не кидался сломя голову в ту сторону, где что-то только что мелькнуло или прошумело.
Встав на ноги и подобрав свое оружие, он на ощупь проверил груз и только тогда сделал первый шаг вперед. И снова заскрипели под ногами какие-то камешки, зазвучало эхо, уносясь вдаль по узким проходам. Оставалось сделать еще две тысячи шагов, только после этого можно будет присесть, съесть одну галету и сделать маленький глоток воды.
И еще две тысячи шагов, и еще… Казалось, этим переходам не будет конца-края. Порой капитан убеждался в том, что дважды или трижды проходил по одному и тому же маршруту. Выложенные им каменные метки доказывали это с непреложной точностью. Значит, были еще какие-то повороты в сторону, может быть, какие-то спуски или подъемы, которые он пропустил. Все могло быть. Совершенно неудивительно, если ходить в темноте. Но надолго ли хватит батарей в фонарях? Час, может быть, два. А когда они сядут? Светить себе спичками? Их тоже не бесконечное количество. Опустившись в очередной раз на пол, он привычно положил автомат стволом по направлению движения и призадумался. Какой-то выход отсюда должен быть – это несомненно. Он до сих пор не найден. Что из этого следует?
Как минимум, то, что он ищет его не там, где он находится. Пол проверен и простукан. Стены ощупаны, но простукивать их – задача совершенно нетривиальная. Каких-нибудь скрытных, уходящих в пол или в потолок дверей здесь попросту не может быть. Приходилось Алексею читать дореволюционные романы – вот там такого добра было предостаточно. Так это ж у них, в Европе, а здесь-то откуда взяться подобным хитростям? Оставался потолок. Его палкой прощупать было совершенно нереально.
Иными словами, где-то на пути своего движения капитан зевнул люк наверх. Судя по тому, как дробились и растекались в разные стороны по коридорам звуки его шагов, помещения на самом деле были гораздо более обширными, нежели это можно было предположить. В очень многих местах палка до потолка вообще не доставала. А в иных приходилось идти согнувшись, волей-неволей пересчитывая каждый бугорок наверху либо собственной спиной, либо выставленным вверх шестом.
