Зато второй, ловко пробравшись между деревьями, вышел на удачную позицию – железнодорожная насыпь была видна отсюда великолепно!
И первый же снаряд доказал мастерство наводчика – угловатая конструкция на рельсах окуталась дымом.
Теперь расстрел неподвижного вагона – вопрос времени, не более.
Стоило только солдатам спецгруппы занять свои места, как на другом конце броневагона грохнул взрыв. Обердорф мысленно восхитился своей предусмотрительностью – русские поступили именно так, как он и предвидел! Правда, когда там ударил ещё и пулемет… у солдат, отправившихся в засаду, его не имелось! Неужели капитан оказался настолько предусмотрительным, что оставил снаружи ещё и пулеметчика? Для прикрытия возможного отхода? Черт его знает, от русских всего можно ожидать…
Вскинув автомат, лейтенант вывернулся из-за борта стальной громадины… чтобы тотчас же рухнуть на землю – с той стороны ударила очередь! Невидимый стрелок залег где-то на насыпи и не давал никому пройти со стороны, обращенной к лесу.
А с другой – и так никто не сунется. С дороги могли возобновить стрельбу по вагону. И тогда оказаться около его бортов, с рикошетящими от них пулями – затея не самая хорошая.
Откуда-то сверху разразился очередью пулемет – бронеплощадка продолжала сеять смерть.
Обердорф повернулся к своим солдатам.
– По плану! Бросайте дымовые гранаты!
И в этот момент на насыпь обрушился стальной град – сразу несколько снарядов легли в непосредственной близи от бортов. Осколки забарабанили по броневым плитам. Пробития не последовало – но вот солдатам лейтенанта досталось.
Идиотская ситуация!
Со стороны своих долбит артиллерия, засыпая все вокруг снарядами. Снова открыли огонь и пулеметы в окопах – воздух сразу же наполнился визгом рикошетов. Но перейти через насыпь, чтобы укрыться за ней, не дает залегший русский автоматчик!
И поздно сейчас забрасывать его позицию дымовыми гранатами.
Во-первых, их и так-то немного имелось, только на вагон и хватило едва-едва.
Во-вторых, пока они там создадут нужное облако, перебегать через рельсы будет попросту некому – всех положат свои же пушки и пулеметы. А отойти назад под градом снарядов… это, знаете ли, совсем не смешно!
По команде лейтенанта в сторону залегшего красноармейца бросили последнюю оставшуюся гранату и, паля из всех стволов, рванулись на прорыв – к лесу под насыпь.
Русский же и тут проявил свою подлую сущность – сразу стрелять не стал! А дождался, пока вся группа бегущих не выйдет из-под прикрытия вагона.
И тотчас же расстрелял замыкающую пару солдат!
Третьим упал Возняцки – всего несколько метров не добежав до спасительных веток. Догнала пуля и Обердорфа. К счастью, вскользь – только рукав кителя распорола.
Последним – уже в кустах, опустился на землю Фихтер. Сделал несколько шагов, схватился руками за голову и осел на землю бесформенным комом.
И всё!
От всей спецгруппы (если не считать раненых и оставленного около них человека) остались только её командир и один солдат! Попадись теперь в руки лейтенанту тот самый капитан… он пять раз пожалел бы о том, что вообще родился!
И что теперь прикажете делать?
Драли бы черти эту бронеплощадку!
Сверху ещё доносились очереди башенных пулеметов, перекрываемые взрывами снарядов. Да когда же, наконец, замолчит этот стальной монстр?!
И вдруг, как ножом отрезало, пулемет перестал стрелять.
Не веря своим ушам, командир спецгруппы приподнял голову и прислушался.
Наверху продолжали бухать снаряды, но «максимы» бронеплощадки огня больше не вели.
– Кляйн… – лейтенант не узнал собственного голоса. – Посмотрите, что там? И этот – русский, где он?
Последний оставшийся солдат осторожно прополз к выходу из кустов.
– Никого не вижу, герр лейтенант! На насыпи пусто… Должно быть, русские отошли в лес.
– Вы уверены?
– Но стрелять-то они перестали?
Против этого довода было трудно что-либо возразить. Тем не менее, Обердорф не очень-то хотел рисковать головой, подставляя её под меткий выстрел спрятавшегося в кустах русского солдата. Из замешательства его вывел только рев мотора – что-то двигалось с той стороны насыпи.
Танк?
Больше ничего не могло подъехать так близко к путям, для автомашин местность была непроходима.
