— Вроде похож… — беспомощно начал Слесаренко. — А вроде и…
— …не тот, — сердито закончил арестованный. — Формула испытанная: парень вроде Володи, да похож на Кузьму. Так кто же я — Володя или Кузьма? Говори точно, олух!
— Не знаю, — сказал Слесаренко и обиделся: — Почему олух? Я же чего не видел, того не говорю.
Уже в коридоре он, волнуясь, объяснил Денисову и следователю, что ночной гость чем-то и вправду схож с арестованным, но оговаривать невинного он не хочет — скорее другой приходил на турбазу, не этот…
— Новые данные от экспертов, — сказал следователь Денисову, когда они пошли в его кабинет. — Посмотрите сами?
Эксперты сообщали, что след на контрольноследовой полосе вполне мог быть оставлен огромной ногой арестованного. Зато отпечатки пальцев руки не совпадали с найденными на посуде и консервных банках со стола Слесаренко. Заведующий турбазой был прав: арестованный у него в доме не был.
Денисов понимал, что Семенов при желании справился бы со всеми рыбаками на траулере и вполне успел бы скрыться в тумане реки. Но Семенов, очевидно, не хотел этого. А, может быть, струсил! Показалось, что проще сдаться пограничникам, чем подставлять голову посланной вдогонку пуле?
Денисов представил себя на месте агента. Провал задания, многолетнее заключение — с одной стороны, а с другой — выстрелы вслед, вслепую, в тумане. Да как тут можно колебаться? Что тут выбирать? Шансы слишком неравны. Прыжок в воду, а там будь, что будет, — вот как действовал бы сам Денисов в подобном случае! Считать же врага трусливее себя у него не было никаких оснований.
А если Семенов не врет? И он не Семенов, а Спиридонов? Тогда его действия естественны! Нахулиганил — и удрал от наказания. На него бросились, в ярости отшвырнул напавшего. А вот угодить под ломик боцмана, кинуться в воду, под пули, нет, лучше уж сесть в тюрьму на две недели, даже на несколько месяцев, чем рисковать жизнью. Тут логичнее поступить так, как поступил Спиридонов: поднять руки и попросить закурить!
Но тогда поиск идет по ложному следу…
Третий день к концу — и никаких ощутимых результатов!
К ночи вернулся Ромейко и застал у Денисова Бандуренко и Марьямова. Денисов вопросительно посмотрел на своего помощника. Тот тяжело плюхнулся на диван.
— Устал!.. Где только не был — и на косе, и на погранзаставе, и в порту! Многих знакомых повидал…
Денисов поинтересовался, заезжал ли Ромейко на турбазу в Ниду. Нет, не заезжал, со Слесаренко, Тигуновым, Владасом и Райбужас не виделся. Ромейко не намерен терять на них время: нового ничего не скажут, к тому же работа следователя — не его призвание. Его специальное задание — охрана порта, этим он и собирается заниматься.
Денисов пожал плечами, но промолчал: сам он поступил бы по-другому. Что-то от «шебутного Антона», не любившего кропотливую кабинетную работу, еще оставалось в этом Ромейко.
— А у вас тут что нового? — спросил Ромейко.
— Две новости, — сказал Денисов и подробно рассказал Ромейко историю со Спиридоновым.
— Вторая новость — ерепень.
— Что, что? Ерепень? Какая ерепень?
— Ерепень, — повторил Денисов. — Обыкновенная ерепень.
Он протянул Ромейко расшифровку перехваченной радиограммы. Передача сводилась к четырежды повторенному слову «ерепень». Ромейко недоуменно посмотрел на пограничников.
— А что это такое — обыкновенная ерепень? И чем она отличается от необыкновенной?
— А вот этого никто не знает, — ответил Денисов. — Сидим и думаем.
— Код, — со вздохом сказал Марьямов.
Ромейко заволновался.
— Надо раскодировать! Возможно, здесь сообщение о готовящейся диверсии. Мое мнение — основные силы группы нацелить на поиски радиста! Только он может раскрыть свою «ерепень»… А этот Спиридонов — не морячок?
— На руке у Спиридонова обнаружен вытатуированный якорек.
Ромейко с торжеством хлопнул ладонью по столу.
— Моя версия подтверждается: готовится операция против порта! Не будут же посылать моряка на сухопутное дело.
— Еще не доказано, что Спиридонов — разведчик, — возразил Денисов. — Он продолжает настаивать, что кроме удара, нанесенного Тигунову, ни в чем не повинен.
