Это было!
Котельщик из Дублина вышел на эстраду рабочего театра в Берлине.
Рабочую залу спросил:
– Хотите!
Буду ударять молотком по наковальне.
И, во-первых, буду ударять ровно 60 раз в минуту, не глядя на часы.
Во-вторых, буду ударять так, что первую четверть минуты буду иметь темп на 120, вторую четверть – на 90, третью – 60.
И начал.
На экране за спиной котельщика вся зала увидела рассчитанный темп по первой работе и по второй…
…Котельщик из Дублина был признан чемпионом клепки.
Это было!
Это будет.
Смелое и категорическое утверждение Гастева «Это будет» – в будущем нашло подтверждение в годы первых пятилеток, когда русский рабочий класс выдвинул таких завоевателей трудового первенства. Пока еще не на эстраде театра и без регистрирующего экрана. Но и это будет. Будет, как есть кардиограмма и запись токов мозга. Будет, как есть преодоленная человеком невесомость и искусственное земное тяготение в космической кабине.
Управление человека самим собой и управление человеческими приборами (им созданными), движением в пространстве и времени, управление природой, управление сознанием и эмоциями – вот чем жива поэзия Гастева. И это тоже не вера, а знание – на что способен человек, если его освободить от нужды и зависимости.
– говорит Гастев,–
Твой путь:
Европа, Азия, Тихий океан, Америка.
Шагай и топай среди ночи железом и камнем.
Дойдешь до уступа,
Это Атлантика.
– Гаркни.
– Ошарашь их.
Океаны залязгают, брызгнут к звездам.
Миссисипи обнимется с Волгой.
Гималаи ринутся на Кордильеры.
Расхохочись!
Чтобы все деревья на земле встали дыбом и из холмов выросли горы.
И не давай опомниться.
Бери ее, безвольную.
Меси ее, как тесто.
Будь Гастев только поэтом (в литературном смысле этого звания), можно было бы подумать – как далек он от реальности, от земной жизни. Попробуй месить землю, как тесто! Она ответит тебе землетрясением в Перу, обвалами с Памира, тайфуном у Японии. Если же увидеть Гастева в его практической работе над процессами труда, суть которой – воспитание творческой воли, то возглас «меси ее, как тесто!» относится и к поэту, и к врачу, и к рабочему-экскаваторщику, и к революционеру-подпольщику.
Но Гастев – поэт, и поэт, относящийся не только к наивному революционному детству нашего искусства, а поэт действительный для сего дня, предвосхитивший самые смелые поиски нашей и мировой поэзии. Может быть, и сегодня кто-нибудь по невежеству или неведению причислил бы его к «модернизму» конца века. Но это никакой не «модернизм», не новинка ради новинки, а еще не охладившееся под искусным молотом творение, выросшее из революционного железа. Я напомню его «Слово под прессом» – «Пачку ордеров».
Это произведение напоминает мне фантастическую залу синхрофазотрона, или нет – скорее, залу наблюдения и контакта с летящими в космос кораблями, залу, где работают тысячи вычислительных приборов, смотрят тысячи внимательных глаз, поворачивают рычаги, отстоящие от пульта на полмиллиона километров.
Ордер 01
Сорок тысяч в шеренгу.
Смирно: глаза на манометр – впаять.
Чугуно-полоса-взгляды.
Поверка линии – залп.
Выстрел вдоль линии.
Снарядополет – десять миллиметров от лбов…
Ордер 07
…Принять рапорт в три минуты от полмиллиарда спортсменов.
Сделать сводку рапортов телемашинами в 10 минут.
Выключить солнце на полчаса.
Написать на ночном небе 20 километров слов.
Разложить сознание на 30 параллелей.
Заставить прочесть 20 километров в 5 минут.
Включить солнце…
Трудно в маленьких отрывках передать всю спрессованность мысли, распирающую «Пачку ордеров». К счастью, «Слово под прессом» есть в этой книге. Необходимо главное – умение правильно его прочесть, увидеть путь этой вещи от двадцатых годов в семидесятые и дальше – в будущее. Тогда и слова Асеева «я хочу тебя увидеть, Гастев, больше, чем кого из остальных» оказываются понятными и могут быть поставлены эпиграфом к книге Гастева.
Запас энергии, заключенный в творчестве Гастева, не распадается, а способен возбуждать новую энергию. Даже статьи Гастева по вопросам организации труда трудно оторвать от поэзии. бот его эпиграф к книге «Трудовые установки» (в теперешнем издании он предшествует статье «Восстание культуры», которую хорошо бы включить в программы инженерных вузов). Я хочу им закончить свое краткое вступление к книге А. Гастева:
