На аэродроме Орли гремели репродукторы, объявляя прибытие очередного самолета, кого-то вызывая на посадку, кого-то извещая о времени его вылета. Сотрудницы разных авиационных фирм, в красивых мундирчиках и шляпках всех цветов спектра, озабоченно порхали неподалеку от нас, выполняя чьи-то, должно быть, чрезвычайно важные, поручения, ничего вокруг не замечая.
Среди этой деловой суеты мое внимание привлек худощавый и довольно непоседливый пассажир лет шестидесяти пяти. Он был любезным и болтливым: без особой нужды заводил разговоры, суетился и вообще напоминал человека, который только что осушил добрый бокал веселого французского вина.
Черный костюм старика был украшен серебристыми застежками «молния», на переброшенном через плечо коричневом ремешке болтался миниатюрный радиоприемник, величиной с обыкновенный театральный бинокль. Заметив мой заинтересованный взгляд, говорун ловко открыл футляр своего «Эмерсона» и нажал какую-то кнопку. К общему гаму аэровокзала присоединились хрипение и кваканье саксофона.
«Наверное, это коммивояжер, рекламирующий приемники американской фирмы!» — осенила меня мысль. Позже выяснилось, что я ошибся.
— Сейчас поведут на посадку, а я забыл бросить письмо в ящик! — вдруг вскочил старичок и, размахивая конвертом, добавил: — У меня в Днепропетровске, как бы вам объяснить… — он многозначительно подмигнул, — мы не заключали духовного брака, и она оставила меня… Поехала к матери в гости, а теперь ни за что не хочет возвращаться в Тель-Авив. Я уж ей и посылки отправляю и деньги — ничего не помогает. Ох, эти женщины!
Я рассказал, что недавно был в Днепропетровске. Старик удивленно посмотрел на меня беспокойными бегающими глазами:
— Вы оттуда? Ой, готеню, живой еврей из России! Как вам удалось оттуда выехать? Разве евреев они пускают за границу?
Я расхохотался и указал ему на своих товарищей по туристской поездке в Израиль.
На минуту старик, казалось, утратил способность говорить. Забыв о своем неотправленном письме, он начал ощупывать нас руками, желая убедиться, что все это не сон. Наконец, он изрек:
— Быть этого не может! И вы туда вернетесь?
— Конечно!
Любезный старик в тот же миг превратился в разъяренного шакала:
— Вы там не представляете себе преимуществ свободного мира! — воскликнул он. — Цивилизация только здесь, в странах, которые не допускают к власти коммунистов! Ведь вы всего боитесь. Разве вы можете назвать мне свои имена?
Смеясь над этой нелепицей, мы сообщаем, как нас зовут, вкратце рассказываем о характере своих занятий.
В ответ наш собеседник торжественно вручил каждому свою визитную карточку. На ней было напечатано:
Рабби И. X. РАКОВСКИЙ
Духовный судья и проповедник
Большой городской синагоги в Тель-Авиве
Израиль
Алленби-стрит
Вот как! Перед нами было, так сказать, удешевленное израильское издание доктора Медалье.
Дальнейший разговор продолжался уже в самолете. Рабби, не утихая ни на минуту, выкладывал:
— Мы знаем о вас все… даже больше, чем вы сами о себе знаете! Нам известно, что вы голодаете, ходите голые и босые.
Вместе с нами в самолете были коммерсанты из Америки, врачи из Англии, юристы из Франции. Отчаянные крики рабби Раковского заставили их вмешаться в этот несколько необычный диспут:
— Да разве этот господин похож на голодающего? — смеясь, опросила Рахиль Биншток, зубной врач из Лондона, указав на советского туриста Бориса Циперштейна, жизнерадостного киевлянина, мужчину «выше средней упитанности». — Да и все они выглядят — слава богу!
Пожилой нью-йоркский гравер Шая Шейнкман также выразил свое удивление:
— Голыми их тоже никак назвать нельзя! У нас такие костюмы имеют далеко не все зажиточные люди!
— Их, наверное, специально приодела! — злобно возразил рабби.
В стране, которая создает искусственных спутников Земли, уверенные в своем завтрашнем дне, мы и представить себе не могли, что есть на свете люди, которые всерьез думают, будто советский человек сорок один год подряд голодает и не имеет возможности хорошо одеться. Но, видимо, эта «проблема» за границей довольно актуальна, так как не только рабби Раковский, но и некоторые израильские газеты в первые дни нашего пребывания в этой стране особо подчеркивали: «Все туристы хорошо одеты, прекрасно выглядят и держатся очень приветливо». Очевидно, отравленные пропагандистской пищей собственного приготовления, они были этим удивлены. Сами газетчики! Что уже говорить о читателях в Тель-Авиве и Хайфе, Иерусалиме и Назарете, которых буржуазная пресса систематически пичкала клеветой на Советский Союз!
