Всему миру знакомы сочные и сладкие яффские апельсины. Под цитрусовые плантации здесь отведена большая часть обработанной земли. Однако на базарах и в магазинах Израиля апельсинов немного, и стоят они не дешево: большая часть собранных плодов идет за границу. В израильском экспорте апельсины составляют 40 процентов.
Израильское правительство поддерживает только крупных плантаторов. В одном селе я встретился с седым садоводом, чем-то похожим на Жюля Верна. Пригласив меня в свой дом и угостив стаканом холодного апельсинового сока, он печально сказал:
— Больно смотреть, как у нас вырождаются старые плантации. У природы свои жестокие законы. Через тридцать пять — сорок лет после посадки апельсиновые деревья перестают плодоносить. Следовательно, надо все время сажать новые. А приезжие дельцы к этому относятся равнодушно: пока плантация начнет давать прибыли, пройдет шесть — семь лет, в течение которых надо добросовестно ухаживать за деревьями, делать прививки, следить за поливом, постоянно вкладывать капитал. А им, видите ли, не терпится: подавай прибыли немедленно, и чтоб расходов было как можно меньше! Вот как!
— Я много слыхал про кибуцы… кажется, так называются ваши сельскохозяйственные объединения? — спросил я своего нового знакомого.
— Так.
— Вы член кибуца?
Старик покраснел и не совсем вежливо буркнул:
— Нет, не член! И не собираюсь.
— Почему? Разве там плохо?
Садовод усмехнулся:
— Поглядите… Может, вам понравится.
Его ответ меня заинтриговал.
— Наш гид сказал, что там полный коммунизм…
— Ну, если это коммунизм, — раздраженно перебил меня старик, — то я… Нет, я вам ничего не скажу. Вам, конечно, покажут один или два образцовых кибуца и нарисуют такую идиллию, хоть куда! Но… послушайте-ка перед дорогой маленький анекдот. Один молодой человек после смерти попал в рай. Ему было там очень скучно: все прилизано, развлечений никаких. Однажды, блуждая по райскому саду, он увидел дверь с надписью «Ад». Заглянул в щелочку, а там — веселье, девушки танцуют, вино льется рекой. Написал бедняга прошение богу, чтобы его перевели в ад. Лишь только послал прошение, как сразу очутился на раскаленной сковородке, вокруг него черти с рогами и всякое такое. «Где я?» — спросил он. Ему говорят: «В аду». «Но я же видел совсем другой ад — с вином, музыкой, с девушками». «Эх, дурень же ты! — отвечает ему старый черт. — Это был показательный ад для туристов!»
Рассказчик сочно хохочет и с мальчишеским задором подмигивает:
— Вот как бывает! Показательный ад специально для туристов!
Автобус трогается. Мы едем в кибуц «Яад Мордехай». Ему присвоено имя Мордехая Ахилевича — руководителя восстания в варшавском гетто во время гитлеровской оккупации Польши. В этой артели живут и работают в основном польские евреи. В центре села, на высоком холме, стоит скульптурный памятник Мордехаю, борцу против фашизма.
В густой зелени, под тенью пальм притаились небольшие домики. У одного из них замечаю трактор какой-то неизвестной марки. Он такой миниатюрный, что даже вблизи кажется детской игрушкой.
Крестьяне встречают нас очень сердечно, приглашают в правление кибуца — низенькую хату с глиняным полом, где в уголке стоит столик на курьих ножках, а вдоль стен — деревянные скамьи. Угощая нас фруктами, радушные хозяева рассказывают о своей жизни.
— Работы в кибуце много. Чтобы прочно стать на ноги, нам нужно осуществить большую программу, а рабочих рук не хватает…
— Почему же вы не примите новых членов? Секретарь правления задумывается, потом не совсем уверенно отвечает:
— Это сложный вопрос… Не каждого привлекает кибуц. Кое-кто считает, что ему невыгодно: вступая, нужно отдать в кибуц все имущество, деньги, носильные вещи…
— Но если кто-нибудь захочет навсегда уйти из кибуца, все это ему возвращают?
— Нет. Это остается в общественном пользовании. За свою работу член кибуца получает только необходимую одежду и питание.
— А денежное вознаграждение?
— На карманные расходы ему выдается ежегодно десять фунтов.
— Гм!.. На такие деньги, кажется, не очень разгуляешься! А если кому-нибудь захочется купить себе, допустим, рубаху?
