Поездка в Израиль. Путевые заметки - страница 13
Узнав, что я из Советского Союза, Исхан преображается: он вскакивает, крепко пожимает мне руку, дружески заглядывает в глаза.
— Эти верблюдики вас кормят? — спрашиваю я.
Он отрицательно качает головой.
— Заработки у меня такие же маленькие, как эти игрушки. Но ничего не поделаешь — семья велика! А вообще я потомственный крестьянин, всю жизнь сидел на земле…
— У вас есть своя земля?
— Было немного, пока не прогнали…
— Как это — прогнали?
— Очень просто: отняли землю и сказали — иди, куда хочешь!
Он рассказал, что израильские власти установили недавно новое правило: всех, кто не успел зарегистрировать своих угодий, лишают прав на землю; она поступает в так называемый национальный земельный фонд. А так как ни во времена английского владычества, ни в «независимом» государстве Израиль никто не обязывал крестьян регистрировать их земли, множество участков (в основном принадлежавших испокон веков арабам) было конфисковано.
Недавно израильская компания «Керен Каймет» заявила притязания на земли арабов — жителей села Кохаб. Невзирая на протесты местного населения, компания передала эти участки в аренду евреям. Тракторы новых арендаторов вспахивали землю, уже засеянную арабскими феллахами.
Когда феллахи попытались оказать сопротивление этому самоуправству, полиция набросилась на них. Двое крестьян было тяжело ранено, тридцать семь арестовано.
Слушая этот рассказ, я обратил внимание на выражение лица маленького Ахмеда: в черных глазах мальчика горели гневные искры.
— Когда вырастешь, кем хочешь быть? — спросил я его.
— Свободным человеком! — решительно ответил мальчик.
Пусть эта мечта осуществится! Мне хотелось еще поговорить со своими новыми знакомыми, но шофер стал настойчиво нажимать на клаксон: нужно ехать дальше, неудобно задерживать своих товарищей по путешествию.
Мы покидаем Назарет. Соломон Абрамович Гурвиц, низенький седеющий мужчина, гид, приставленный к нам «Пелтурсом», садится в автобус рядом с шофером и, взяв в руки микрофон, начинает горячо доказывать, что его вполне удовлетворяет маргарин, который, по его мнению, значительно вкуснее и полезнее сливочного масла.
— Тем более, что масла вы по карточкам не получаете! — замечает кто-то из туристов.
Гурвиц на минуту умолкает, но вскоре переключает внимание на древние руины, которых много на окраине Назарета.
— Почти две тысячи лет назад римский прислужник царь Ирод поставил здесь кругом стражу, закрыв все выходы из города: началось знаменитое избиение младенцев. Ирод боялся, что кто-то из них, когда подрастет, возглавит свой народ и сбросит кровавого царя с престола…
— А правда ли, — спрашиваем у Гурвица, — что десять лет назад современные ироды повторили этот «подвиг»?
— Не знаю, что вы имеете в виду… В Назарете такого не было!
— Это было в Рамле. Израильские полицейские закрыли все выходы из мечети, где было полно арабских женщин и детей, и взорвали ее.
Гид морщится:
— Хочу быть свободным человеком! — заявил маленький араб Ахмед
— То было военное время… Давайте говорить о чем-нибудь более веселом. Теперь все общественные организации Израиля, в том числе и политические партии, выступают против военного режима в арабских поселениях!
— И МАПАЙ тоже?
МАПАЙ — правительственная партия, насаждающая в стране махровый шовинизм. Гурвиц делает вид, что не слыхал вопроса. Приходится повторить.
— МАПАЙ, конечно, в этой кампании не принимает участия! — неохотно отвечает он.
— А «Херут»?
Этот вопрос остается без ответа.
Наш автобус выезжает на широкое асфальтированное шоссе. Таких шоссе здесь много: в свое время, колонизируя Палестину, англичане уделили большое внимание строительству дорог. За последние годы израильское правительство из стратегических соображений израсходовало на это дело тоже немало средств. Железных дорог в Израиле немного. Основной вид транспорта — это автобусы, легковые и грузовые автомобили.
В автобусе душно, хочется немного прохлады. Я опускаю стекло, но тут же вынужден снова поднять его: ворвавшийся из окна воздух буквально обжигает нас.
Некоторое время едем молча, и в моей памяти встают рассказы местных жителей.
