Ей даже смешно стало — ну прямо собачка Павлова. Звонок звенит, лампочка светит, и сразу слюнки потекли, как по команде. Только вот косточку больше никто не даст — ушли домой господа ученые! Глупая собачка.
Ольга почувствовала, как подступают к глазам злые, обжигающие слезы, и, скомкав юбку, с силой швырнула ее на диван. И зачем гладила, старалась? Кому это теперь нужно? И кому нужно, что всю свою жизнь она была такой аккуратной, послушной, ответственной и все делала правильно? Маме? Начальству на работе? Соседям? Родным и знакомым? Ей самой, наконец?
Но мама умерла, других родственников у нее нет, с работы уволили все равно, а немногочисленным знакомым ее поведение в высшей степени безразлично. Так что и в самом деле — никому!
Парадоксальным образом Ольга вдруг почувствовала себя свободной и даже почти счастливой. Она больше никому ничего не должна! И может делать все, что захочет!
Эта мысль была такой новой, такой неожиданной, что Ольга и сама удивилась. Требовалось время, чтобы привыкнуть… Она накинула старенький домашний халатик и пошла на кухню варить кофе.
А ведь все-таки здорово, когда утром никуда не надо спешить! Можно не давиться второпях обжигающе горячим растворимым суррогатом, а спокойно, со вкусом приготовить настоящий ароматный напиток — и насладиться им в полной мере. В самом дальнем уголке кухонного шкафчика Ольга отыскала джезву с длинной ручкой. Это Маргоша подарила на двадцатипятилетие… надо же, как быстро время летит! А кажется — только вчера было.
Ольгина подруга Маргарита была девушка феерическая. Дочь московской интеллигентной барышни, приближенной к диссидентским кругам, и цеховика-армянина, она непостижимым образом сочетала в себе черты обеих культур — готовила невероятные блюда с непроизносимыми названиями и в совершенстве владела двумя иностранными языками, прекрасно водила машину и гадала на кофейной гуще, была остра и невоздержанна на язык и в то же время нежно, трогательно привязана к своим таким разным родителям. Маргошин папа Гурген Тигранович долго в Москве не зажился, поддался на уговоры родственников и уехал в родной Ереван, чтобы отпраздновать пышную свадьбу с девушкой из хорошей армянской семьи. Маргоша с мамой остались одни. «Папа у меня — просто феодал! И как только маму угораздило!» — веселилась она, но и с отцом умудрялась поддерживать вполне теплые отношения. Впрочем, Гурген Тигранович первую семью не забывал, помогал материально, а потому у Маргоши уже в девятом классе были и фирменные джинсы, и дубленка, а мама ее Елена Сергеевна ставила на стол не «Останкинскую» колбасу пополам с туалетной бумагой, а настоящий финский сервелат. В общем, Маргоша была девушка-праздник.
Она-то и научила Ольгу варить изумительно вкусный кофе — не кофе, а произведение искусства.
— Значит, так. Насыпаешь кофе, солишь слегка и обжариваешь недолго — буквально несколько секунд. Да потряхивай джезву, а то сгорит ведь к чертовой бабушке! Потом кардамон добавь… Куда ты его в зернах суешь, размолоть надо! Вот так. Потом корицу, сахар, перемешай все хорошенько, кипятком долей — и на огонь. Ты что, барана жарить собралась? Нет? А почему огонь такой большой? Маленький сделай, чтобы чуть-чуть тлел. Как пена поднимется, снимай с огня, кипеть он не должен. Потом снова ставь — и так три раза. Откуда я знаю, почему три? Надо так, и все!
Кофе получился изумительный. Кардамона, конечно, нет, но и с корицей очень вкусно. Ольга с удовольствием отхлебывала из чашки маленькими глоточками — чтобы вкус почувствовать лучше и удовольствие растянуть… И думала, как жить дальше.
Умом она прекрасно понимала, что нужно искать работу — написать хорошее резюме, пересмотреть все объявления о найме, а потом, надев все тот же деловой костюм, ходить на собеседования с потенциальными работодателями. Все так, но…
Но вдруг при этой мысли Ольга почувствовала такое отвращение, будто вместо кофе, любовно и тщательно сваренного по Маргошиному рецепту, хлебнула жидкости для мытья унитазов. Аж скулы свело.
Ради чего все эти хлопоты и унижения? Чтобы снова стать образцово-показательной дрессированной собачкой? Нет уж, хватит! Ей захотелось сделать нечто совсем другое — такое, чего она еще не делала никогда. На глаза попалась вчерашняя газета с объявлениями. Что ж там такого интересного было? Ах вот оно, аккуратно отчеркнутое красной ручкой «счастье оптом и в розницу». Смешное название для брачного агентства.
