Детство — удивительная пора! Насколько просто все тогда воспринималось. Жизнь казалась легкой и незамысловатой. Несмотря на отсутствие любви со стороны воспитателей, дети тепло к ним относились. Они прощали любую строгость, нотации, наказания. Считали, что раз ругают, значит, так нужно, и они это заслужили. Не было обид, злости, только легкое огорчение иногда закрадывалось в душу.
Сейчас Андрей четко понимал, что многое зависело тогда от Зинаиды Сидоровны, что благодаря ей, в детдоме царила дружеская атмосфера. Она старалась вести себя честно и по совести. Один раз в месяц выдавала воспитанникам, достигшим десятилетнего возраста по десять рублей из денег, что государство каждый месяц перечисляло на индивидуальные счета сирот. Настоящий праздник! Можно было пойти и купить себе конфет, например пять-шесть ирисок всего лишь на пятнадцать копеек или для тех, кто был постарше, сигарет по шестьдесят копеек за пачку. В этот день дети чувствовали себя богачами.
Андрей опять улыбнулся. Он вспомнил, как однажды потратил все месячные деньги на глупости. Накупил несколько банок искусственного меда, разных конфет и пирожных. Они тогда всей компанией уплетали сладости за обе щеки, пока не съели все. Наказание за несдержанность не заставило себя ждать. Вечером все семеро друзей мучились болями в животе, но, несмотря на это, были очень довольны диким обжорством.
— Попался! — Андрей вздрогнул от неожиданности, услышав веселый голос Алины, подкравшейся сзади и ощутимо хлопнувшей по плечу. — Скучаешь?
— Пытаюсь думать, — улыбнулся он девушке. — Как массаж?
— Волшебно! — она мечтательно закатила глаза. — Мужичок такой сухонький, суровый, а творит волшебство. Каждую мышцу промял. Причем абсолютно без боли. Сорок минут блаженства! Не помню, когда последний раз получала такое удовольствие. Спасибо тебе…
— Мне-то за что? — удивился Андрей.
— Как за что? Если бы не ты, ничего бы и не было. Забыл, что являешься нашим всеобщим благодетелем? — она с улыбкой смотрела на него.
— Ох, перестань, пожалуйста, — возмущенно отмахнулся он. — Скажешь тоже, благодетель, — усмехнулся Андрей. — Был бы таковым… — он замолчал, перестав улыбаться.
— То что? — спросила Алина, когда молчание затянулось.
— А то… Что не бросил бы вас всех, вот что, — Андрей сурово сдвинул брови. Слова дались с трудом.
— Мне кажется, мы это уже обсуждали, — спокойно ответила Алина. — Среди нас нет правых или виноватых. Случилось так, как должно было случиться. Понял? Все совершают ошибки. Да и не ошибки это вовсе. Я уверена, что эти пятнадцать лет мы должны были прожить именно так. Ты должен был стать удачным предпринимателем, я — учителкой, — она невесело усмехнулась, — Иван… ну ты понял меня.
Андрей кивнул, продолжая сосредоточенно думать.
— Что с тобой? — удивленно спросила Алина, когда повисшая пауза затянулась. — О чем так усиленно думаешь? У меня такое чувство, что я говорю со стенкой. Ты меня, вообще-то, слышишь?
— Слышу, — встрепенулся Андрей. — Послушай, раз уж так случилось, что мы с тобой сейчас одни, и нам никто не мешает, хочу спросить тебя кое о чем… Я больше не могу держать это в себе. И ты больше всех подходишь на роль исповедника.
— Говори, — без тени улыбки произнесла Алина. — В нашей ситуации, что еще мы можем сделать, кроме как говорить?
— С тобой в последнее время не происходит ничего необычного? — Андрей внимательно смотрел на девушку, пытаясь определить реакцию на вопрос по выражению ее лица. Взгляд Алины, который и до этого был достаточно серьезным, стал пугающе проникновенным.
— Значит, это происходит и с тобой? — утвердительно кивнула она, отвечая скорее своим мыслям, чем на вопрос Андрея. — Ты тоже видишь сны? Каждую ночь я возвращаюсь туда, в наше детство. У меня такое чувство, что я и не взрослела. Ночью я вновь становлюсь маленькой девочкой. Я опять живу той жизнью, только в ускоренном темпе. Мои сны о том, что с нами было. Это больше похоже на воспоминания, только реалистичные, с ощущениями, мыслями… голосами…
— С голосами? — ухватился за высказанную мысль Андрей. — Ты их тоже слышишь?
