— Это что же, вроде ревизии? — взволнованно прервал Вавилова один из инженеров.
Директор строго взглянул в его сторону и грозно постучал карандашом по фарфоровому стакану:
— Не перебивайте!
— Конечно, это не ревизия, — спокойно пояснил Вавилов. Это только необходимейшая мера к тому, чтобы Москва могла спокойно решать, как быть с фабрикой… Итак, я продолжаю. Собственно говоря, мое предложение сводится к тому, чтобы мы досконально проследили за производством по цехам, начиная с сырьевого. Даже лучше будет, если начать с ознакомления с работой на ваших рудниках…
— Кончили? — обернулся к нему директор, заметив, что Вавилов замолчал.
— Да… пока…
— Хорошо, — усмехнулся директор и поиграл карандашом. — Я,— сказал он, — вполне согласен с товарищем Вавиловым, давайте докопаемся до сути, до настоящей причины… А покеда что, имеются желающие высказаться?
— Я прошу слова! — заявил Карпов.
— Говори, Лексей Михайлыч!
Карпов встал и поерошил свои шелковистые светлые волосы. Лицо его слегка побледнело от волнения, но уверенная улыбка пряталась в углах рта.
— О наших недостатках мы знаем очень хорошо, — начал он глуховатым голосом. — Чтобы изжить их, мы затратили немало труда и времени… И будем тратить их и дальше… Ведь и сама идея переоборудования фабрики появилась в результате сознания наших недостатков. Товарищ Вавилов видел сегодня, в какой обстановке, в каких условиях приходится работать рабочим, всей фабрике… Эти ветхие стены, эти изношенные станки и машины давно уже следовало срыть до основания!.. Мы не в состоянии проводить в жизнь самые элементарные требования охраны труда. Нас бы по-настоящему давно следовало отдать за это под суд, меня — в первую очередь и товарища Широких…
Директор усмехнулся и одобрительно кивнул головою.
— Мы ничего не имеем против того, чтобы наши проекты и планы были тщательно проверены… Речь идет о больших ассигнованиях…
— Вы просите свыше семисот тысяч рублей, — внушительно вставил Вавилов:
— Да, семьсот двадцать три тысячи, — подтвердил Карпов. — Такие деньги государство не может тратить необдуманно. Это нам понятно, и против тщательного всестороннего обследования теперешнего состояния фабрики никто из нас спорить не станет… Но весь вопрос в том, как товарищ Вавилов будет производить это обследование?
— Буду ходить по фабрике, полезу в каждую дыру, исследую работу каждого рабочего…
Директор постучал по стакану и укоризненно пожал плечами:
— Не перебивайте!
— Виноват!
— Ну, этого мало! — повысил голос Карпов. — Этого совершенно недостаточно!.. Мы этим занимаемся здесь несколько лет, а товарищ Вавилов думает проделать такую работу только в несколько дней.
— Несколько недель, — невозмутимо поправил Вавилов.
— А хотя бы и в несколько недель!.. — Неужели товарищ Вавилов надеется, что ему в несколько недель удастся увидеть больше того, что мы все видели и видим в продолжение месяцев и лет?
— Я эту фабрику знаю давно, — опять перебил Вавилов, и директор снова остановил его. Но Карпов, оборвав свою речь на полуслове, махнул рукой и сел.
— Собственно говоря, — угрюмо заметил он, — я больше пока не имею ничего сказать.
— Есть желающие высказываться?
Все молчали. Тогда директор положил ладони на поручни кресла и немного подался вперед:
— В таком разе, давайте я… Значит возьмем дело таким родом. Будем подбирать материалы по цехам и по каждому отдельному цеху зачнем обсуждение… А на первый раз вот вам, товарищ Вавилов, общие цифры, по им давайте бегло выясним общее положение фабрики… А уж потом — по плану поведем: обойдете вы, обследуете цех, а затем обсудим, обойдете другой — и о нем, значит, поговорим. Накопится материал, проработаем мы его совместно, а затем уж уцепимся за коренной вопрос… Так вам подходяще?
Директор перегнулся к Вавилову и выжидающе поглядел на него.
Вавилов быстро согласился:
— Вполне удовлетворен!
— Вот, стало быть, и хорошо… Давай, Лексей Михайлыч, твои цифры. Докладывай.
Карпов придвинулся поближе к столу и зашуршал бумагами:
— На первое октября прошлого года обороты фабрики выразились…
II
Предфабкома держал телефонную трубку и морщил нос:
