Будут лавочники на отдыхе
Пережевывать барыши,
Этажи и ходы надумывать,
Чтобы каждая нитка – в дом!
Ибо надо ведь – хоть кому-нибудь
Крыши с аистовым гнездом!
Но под тяжестью тех фундаментов
Не забудет гора – игры.
Есть беспутные, нет беспамятных:
Горы времени – у горы!
По упорствующим расселинам
Дачник, поздно хватясь, поймет:
Не пригорок, поросший семьями, —
Кратер, пущенный в оборот!
Виноградниками Везувия
Не сковать! Великана льном
Не связать! Одного безумия
Уст – достаточно, чтобы львом
Виноградники заворочались,
Лаву ненависти струя.
Будут девками ваши дочери
И поэтами – сыновья!
Дочь, ребенка расти внебрачного!
Сын, цыганкам себя страви!
Да не будет вам места злачного,
Телеса, на моей крови!
Тверже камня краеугольного,
Клятвой смертника на одре:
– Да не будет вам счастья дольнего,
Муравьи, на моей горе!
В час неведомый, в срок негаданный
Опознaете всей семьей
Непомерную и громадную
Гору заповеди седьмой!
Есть пробелы в памяти, бельма
На глазах: семь покрывал...
Я не помню тебя – отдельно.
Вместо черт – белый провал.
Без примет. Белым пробелом —
Весь. (Душа, в ранах сплошных,
Рана – сплошь.) Частности мелом
Отмечать – Дело портных.
Небосвод – цельным основан.
Океан – скопище брызг?!
Без примет. Верно – особый —
Весь. Любовь – связь, а не сыск.
Вороной, русой ли масти —
Пусть сосед скажет: он зряч.
Разве страсть – целит на части?
Часовщик я, или врач?
Ты – как круг, полный и цельный:
Цельный вихрь, полный столбняк.
Я не помнюю тебя отдельно
От любви. Равенства знак.
(В ворохах сонного пуха:
Водопад, пены холмы —
Новизной, странной для слуха,
Вместо: я– тронное: мы...)
Но зато, в нищей и тесной
Жизни – “жизнь, как она есть” —
Я не вижу тебя совместно
Ни с одной:
– Памяти месть.
1 января – 1 февраля 1924
Прага. Гора.
Декабрь 1939. Голицыно, Дом писателей
