Поздний рассвет еще только начинал забеливать поредевшую пелену туч на ночном небе, когда разведчики постучали в хату, которую описал им Вячек. Но дверь оказалась не запертой.
— По цо? — равнодушно сказал хозяин, когда его спросили об этом. — Свои нихай входзяць, а жандармы вшистко едно джви выломаюць.
Хозяин был одет так, словно и не ложился на ночь или давно уже встал. И сын его — восемнадцатилетний парень — тоже сидел на лавке у стены, накинув на плечи кожух, пестрый от заплат.
— Кошух, Казимир Кошух, — представился хозяин. — То мой сын Янек. А ви кто?
— Мы — солдаты передовых частей Красной Армии и Войска Польского, — привычной фразой ответил Козич. — Мы ищем своего товарища, такого круглолицего, невысокого. Говорят, вы его где–то видели?
— Можа, видзялем, — неопределенно ответил Кошух и потянулся к вешалке за своим старым ватником.
— Куда?
— К сасяду.
Добравшись до другого хутора, они вслед за Кошухом вошли в хату. Было дымно и душно. Пламя лучины, горевшей у печи, заметалось от ветра, и первое, что увидел Фарид в этом зыбком свете, была, мятая дерюжка на столе, под которой угадывались контуры автомата, направленного в сторону двери…
Что удержало его от того, чтобы не кинуться на пол и не открыть огонь, Фарид не знал. Только взгляд его пробежал по руке, державшей автомат под дерюжкой, к лицу человека, сидевшего за столом. Это был Макаревич.
— Неосторожно, — сказал Фарид, сбрасывая дерюжку. — А если бы не разглядел в темноте, не узнал тебя?..
Он говорил сердито, а сам уже тянулся в радостном нетерпении, чтобы обнять своего так счастливо нашедшегося заместителя.
— Все в порядке, — тихо докладывал Макаревич. — Рация в надежном месте, люди тут в Харцибалдах свои.
— Почему не пришел на место сбора?
— Приложился крепко, когда приземлялся. А тут наши подвернулись…
— Наши?
— Из группы Ухова. У них рация без питания. Макаревич кивнул куда–то за печку, где только теперь
Фарид разглядел четверых парней, пестро одетых, вооруженных немецкими шмайсерами.
— Вот это встреча! — радостно говорил Фарид, пожимая им руки. И остановился удивленный. — Постой, так ты же…
— Мосаковский.
— Точно. Мы же с тобой в Белоруссии ходили.
— Было дело…
— Проше, — сказал хозяин, выкладывая на стол краюху хлеба и горячую нечищеную картошку. — Альбо то коляция? Ви як ночне птаки.
Он протянул через стол руку:
— Бронислав Коваль. А ты? Федор? Нихай Федор, тилько бу германцам сцибло в тыл…
Пока хозяин, маленький, ершистый, произносил свое длинное ругательство, Фарид обменялся взглядами с Макаревичем и по его веселой улыбке понял, что крестьянин уже проверен и что довериться ему вполне можно»
— В Мышинце бываете? — спросил он, стараясь не придавать голосу особой значительности.
— Хлопчики ездят, — Бронислав кивнул на — Вячека и Янека, молча сидевших у стены. — Млодых на роботу гоняюць, окопы копаць.
— Нам нужно знать расположение этих окопов и огневых точек, движение войск, номера машин, знаки на бортах, число солдат в гарнизонах, вооружение. Любая фраза, какую услышите, — все будет интересовать…
Вскоре разведчики из группы Ухова ушли, оставив для связи Мосаковского и забрав с собой Лемара Корзилова. Фарид тоже поднялся из–за стола.
— Пора подумать о дневке. Ты куда ходил? — спросил Макаревича.
— Есть один схрон.
— Не мало одного на семерых?
— В тесноте, да не в обиде. Главное, что надежно.
Утренние сумерки уже растворяли ночную темень, когда разведчики прошли по тропе к близкому перелеску и остановились там возле дороги, истоптанной за обочинами, заваленной кучами хвороста. Бронислав приподнял одну из этих куч, наклонился, плечом придерживая навалившиеся ветки, сунул обе руки в снег, что–то потянул на себя, и под ногами у него открылась вдруг черная щель схрона,
— Пока, — сказал он сдавленным от напряжения голосом. — Давай.
Схрон оказался неглубоким — от пола до потолка метра полтора. Фарид ощупал стены, убранные поставленными вплотную березовыми кольями, опустился на соломенную труху.
— Ничего, сухо.
— Песок кругом, вода уходит.
Вызвавшись бодрствовать первым, Фарид полулежал в тесноте, чувствуя щекой жесткие гранаты в чьем–то кармане, и слушал близкое неровное дыхание своих товарищей. Он думал о группе Ухова, которую все считали погибшей и которая пусть временно (одного комплекта питания для рации, которыми они с ними поделились, хватит ненадолго), но все же ожила, благодаря этой счастливой встрече. Но повезло и матросовцам: с первых же дней оказались среди надежных друзей. Фарид не знал, что смогла передать группа Ухова на Большую землю. Но если они чего–то и не успели, то это теперь их, матросовцев, обязанность доделать, доработать, доузнать все о немецкой обороне.
