— Может, хотя бы улицу знаете? — спросил Денисов.
— Измайловское шоссе, по–моему… Это далеко?
— Порядочно. — Она все больше интересовала его. — А номер дома?
— В пяти минутах от метро — так он говорил.
Денисов украдкой рассматривал блондинку: пальто с капюшоном, отделанное золотистой нутрией. Мода, прочно утвердившаяся прошлой зимой. Подвернутые джинсы, сапоги.
— Может, поискать через адресный стол? — предложил он.
На ее лице напряглись мускулы:
— Не хочу.
— Муж догадается, что вы остались на вокзале?
— Я просто уверена. — По какой–то причине разговор был ей неприятен.
— А если объявить по радио? Может, он здесь? Как его фамилия?
— Иванов, — ответила она не сразу. — Иванов Павел.
«Когда не хотят назвать подлинную фамилию, — подумал Денисов, — всегда называют Иванова либо Смирнова. В Москве их тысячи».
— Объявлять тоже не стоит, — сказала она.
— Почему?
— Я бы не хотела… — Она снова замкнулась.
— У вас документы с собой?
— Все у Павла.
— Вы тоже Иванова?
— Тулянинова… Я не меняла фамилии. Людмила. Можно Люда. — Теперь она добавляла в каждую фразу одно–два лишних слова. — Приехать с милицией! Нет уж, увольте! — она решительно отвела эту мысль. — Предпочитаю вокзал. У себя, в Лимане, тоже работала на станции.
— Транспортница?
— Официанткой в железнодорожном ресторане…
Кто–то показался за дверью со стороны перрона. Тулянинова насторожилась.
Вошел старшина. Он коротко взглянул на инспектора, на женщину, отошел к лестнице. Денисов понял: если ему придется отойти, Тулянинова останется под присмотром.
— И никакого другого адреса? — на всякий случай спросил Денисов. — Друга или родственника?
Тулянинова подумала:
— Разве в Донецке? 91–159…
— Кто там?
— Они вместе учились, Шульман Слава. Я звонила, чтобы пригласить его на свадьбу… — Тулянинова неожиданно всхлипнула, сказала глухо: — Молодой семье, наверное, не следовало бы так начинать жизнь…
Что–то отстраненное послышалось Денисову в этой фразе, ее как бы произнесла другая женщина.
— «Двести первый»! — просигналил крошечный манипулятор под курткой.
— Извините.
Денисов вышел на площадь, зябко поежился. Мела поземка. На перроне еще стояли лужи, а здесь, на площади, снег лежал бурый, влажный, как нерастворившаяся кофейная масса. Над стеклянным кубом текли бесформенные зимние облака.
— «Двести первый» слушает, — сказал Денисов в микрофон.
— Казанский передал приметы преступников, — Антону будто прибавилось растерянности. Мастер спорта, человек исключительной физической силы и выдержки, капитан Сабодаш ничего не боялся, кроме ЧП. Поэтому именно в его дежурства все и происходило. — На мужчине коричневый бархатный костюм, плащ. Женщину как следует не рассмотрели: молодая, среднего роста…
— Понял.
— Обрати внимание! Могут скрыться у нас…
— Молодая, среднего роста… — повторил Денисов. — Мужчина в бархатном костюме… — Он подождал, раздумывая. — Тут дело такого рода… — и рассказал о Туляниновой и ее муже.
— Да ты!.. Ты знаешь? — Сабодаш даже задохнулся от волнения. — Ты представляешь, что может за этим скрываться?! И документов нет?! Повтори телефон в Донецке!
— Квартира?! Алло, квартира?! — кричал в трубку Антон. — Донецк?
Телефонистка междугородной «умыла руки»: сразу же отключилась, ничего не слышала, не пыталась помочь.
— Донецк?!
Денисов слушал дежурного по аппарату внутренней связи и смотрел в центральный зал: на исходе третьего часа непрекращавшееся движение пассажиров немного стихло.
— Слушаю, — раздалось наконец ответное из Донецка. — Вам кого?
— Из Москвы это! — обрадовался Антон. — Шульмана! Славу! Ну и спите вы! Здравствуйте…
— Кто говорит? — спросил мужской голос.
— Шульмана можно?
— Шульмана?!
— Славу.
— Кто это?! — мучительно допрашивал мужчина в Донецке.
— Я хочу спросить про Павла! про Иванова Павла! — Сабодаш не хотел называть себя.
На том конце провода совещались. Потом трубку взяла женщина, Денисов услышал те же подозрительные нотки:
— Вас кто все–таки интересует?
— Павел Иванов, — сказал Антон.
Женщина подумала:
— Не знаем такого. — А Шульмана?
Женщина повесила трубку.
— Денис!.. — Антон скрипнул зубами. — Ты слышал?! Телефон, который Тулянинова, или кто она там в действительности, дала в Донецке, просто липа! — Сабодаш кипел от возмущения. — Никакого Шульмана и никакого Иванова… А может, наоборот?! Может, в Донецке что–то заподозрили?!
