– Привет, – несколько растерянно кивнул сбитый с толку моим демаршем Маслов.
– Материал на корректуру я сдам по дороге, – я сгреб в охапку распечатки и отобранные снимки и вышел из кабинета.
Неотвязная мысль, как голодная комариха, зудела где-то внутри головы, не давая сосредоточиться: кто же эта незнакомка? На Нурию Саликбекову, «злого гения» всей моей жизни, она не похожа, хотя это и не факт, учитывая возможности перевоплощения черного мадхъя. Все же интуитивно я чувствовал, что это не она! Тогда кто? Та самая киллерша? Но ведь ее там никто не… Стоп! Сержант у двери на фотографии! Он явно смотрел на эту девушку, а не на мерзкие рожи Амиева и компании, что ему эти «азеры» – одним больше, одним меньше… А вот девушка да еще красивая, да еще в соответствующем прикиде, да еще стоять тут невесть сколько, да… м-да! Надо срочно разыскать этого парня, он – ключ ко всей ситуации. Хотя, постой: ведь он же должен был немедленно докладывать обо всех посторонних или вновь появившихся лицах в «супер-люксе», а не доложил! Почему?.. Да ничего он не должен, ёшкин кот! Он кто? Сержант при исполнении: поручено никого не допускать к месту преступления, он и не пущает! А то, что кто-то там по другим комнатам ходит, ему – по барабану. На то другие ответственные есть. Логично, хотя и форменное раздолбайство. Но повидаться с сержантом все-таки надо, и именно мне, а не Ракитину или Велесову. Им он скорее всего ничего и не скажет – просто из боязни наказания за это самое раздолбайство, а вот журналисту, да еще ведущему независимое расследование… Ну, пусть и не совсем независимое, хотя сержанту об этом знать и не надо.
Пока я подбивал таким образом итог ко всему, что узнал на настоящий момент, я успел буквально на автомате обойти полредакции и переделать кучу мелких дел и делишек, без которых не обходится ни один журналист, работающий на «горячем» материале. Но благодаря недюжинному опыту и смекалке я сумел не только отчитаться о старом задании, но и не получить новое: надо было ехать через весь город на разборку какого-то ДТП со смертельным исходом. Эту повинность пришлось отрабатывать многострадальному и безропотному Жене Перестукину, бывшему выпускающему редактору, а ныне – «спецкору на выезде», как его окрестили острословы из отдела новостей.
До управления криминальной полиции я добрался без происшествий. «Хундайка», хоть и битая, но еще резвая, вполне сносно слушалась руля и педалей, да и с погодой как-то наладилось: солнечно, сухо, ветерок… Настроение у меня установилось тоже согласно погоде, но не надолго. Потому что в управлении начались сюрпризы.
Едва я показался пред бдительные очи дежурного – новоиспеченного лейтенанта Степана Бульбы, как он тут же озадачил меня:
– Лексеич, тебя тут одна баба по телефону домогается – уже раз десять звонила.
– А ты ничего не путаешь, Михалыч? – в тон ему уточнил я. – Я, вообще-то, в «Вестнике» работаю, а не в КМ.
– Вот и я ей то же самое сказал, – ухмыльнулся бывший сержант и правая рука бывшего капитана Ракитина во всяких рискованных рейдах и разборках в бытность последнего командиром опергруппы.
– А она?
– Говорит, мол, Котов занимается расследованием убийства в «Северной», значит, должен быть на работе, – Бульба уже улыбался во весь рот. – А если, говорит, вы не знаете, где он, так и не морочьте мне голову!
– Тяжелый случай, – я достал сигареты, закурил и предложил Степану.
– А у тебя, Лексеич, все случаи тяжелые, – бывший сержант ехидно прищурился, беря сигарету и прикуривая от моей же зажигалки. – Да и бабы – не подарочек…
– Знаешь, Степа, есть такой анекдот, – проникновенно сказал я: – «Раздается звонок. – Алло, это пять-семнадцать-сто один? – Нет… – Так что ж вы снимаете трубку?»
И не дожидаясь реакции задумавшегося Бульбы, я рванул через ступеньку на второй этаж к Ракитину. Однако неизвестная и очень осведомленная и настойчивая дама не шла у меня из головы. Но решить новую шараду мне было не суждено, ибо на полпути к кабинету начальника оперотдела запел мой мобильник.
Звонил Вася Полосухин.
– Здорово, Димоген!
– Привет, Полосатый! Что у нас плохого?
