И вот Пруст, словно невзначай, спросил, как подвигается разработка плана восточного похода, скоро ли будет окончена рукопись "Марша". Тут-то Шверер своим острым носом и угадал начало атаки. Несколько усилий с его стороны - и гостю пришлось выложить главное. Спасая собственные головы и головы остальных участников ночного совещания, Гаусс и Пруст должны были поклясться, что отныне самым серьезным образом займутся вопросами подготовки большой войны, войны против России! Да, да, войны, которую они еще неделю тому назад считали преждевременной и называли "свинячьим бредом Гофмана Шверера".
Шверер был так поражен, что даже не выразил радости. То, что выглядело простым и ясным на страницах "Марша", представилось теперь таким бесконечно большим и сложным, что ему показалось, будто под этим грузом подгибаются его колени. Он ощутил непомерную тяжесть. Хотелось сесть и не шевелиться.
А Пруст сказал:
- Завтра же поедем к главнокомандующему. Нужно тебя представить. Ты увидишь: иногда он производит впечатление совершенно нормального человека. К тому же он не любит вдаваться в детали. У него главное - масштаб. Остальное он предоставляет нам. Глядя на него, я начинаю думать: и не лучше ли, когда во главе дела стоит ефрейтор?
Пруст собрался уже уходить, когда Шверер решился, наконец, задать вопрос, волновавший его все эти дни.
- Послушай, Берни, - его голос был при этом почти вкрадчив, - ты не знаешь, что случилось с Гауссом?
- А что?
- Куда он девался?
- Он... получил новое, очень важное задание.
- Ты что-то хитришь, Бернгард, - и Шверер шутливо погрозил пальцем.
Пруст раздул усы, и на его лице отразилось искреннее недоумение:
- Я тебя не понимаю, Конрад.
- Так вдруг не исчезают из-за нового назначения.
Пруст громко расхохотался:
- Кажется, я тебя понял. Неужели же ты вообразил?..
- Был слух...
- Не воображаешь же ты, что между ними может пробегать черная кошка? Так, маленький серый котенок! Различное толкование одной и той же идеи.
- Я не вполне понимаю...
Пруст вернулся к креслу и, откинувшись в нем, сцепил пальцы на животе.
- Если ты действительно понимаешь не все до конца то пожалуй, лучше сейчас же поставить точку над "i", до твоего свидания с фюрером. Все дело... было в Австрии. В различном отношении к аншлюссу.
Шверер с недоверием посмотрел на Пруста.
- Гаусс, как я понимаю, был полностью "за".
- Да, но представлял себе аншлюсе как укрепление нашего тыла, - не сморгнув, продолжал тот, - а фюрер рассматривает его как мост к Чехии, к дальнейшему походу на восток.
- И в этом все дело? - с облегчением спросил Шверер.
- Разумеется.
- А я-то вообразил...
- Значит, до завтра? - И Пруст снова поднялся.
- Да. Еще минуту...
- Да?
- А что поручено теперь Гауссу?.. Не секрет?
Пруст на минуту задумался.
- Разумеется, секрет. Впрочем, не от тебя... Видишь ли, поскольку он был настроен против восточных планов как возможного начала решительного наступления, а фюрер вовсе не хочет с ним ссориться и верит в его способности, он поручил Гауссу разработку совсем другого направления.
- Не имеющего отношения к России?
- И да и нет.
- То-есть?
- Все происходящее в Европе и даже в мире имеет теперь отношение к России.
- Значит, ты имеешь в виду...
- Южный театр - и только!
- Ты меня очень успокоил.
Они расстались до следующего дня, когда поезд увез их в Берхтесгаден.
Прием был назначен на утро.
Ночь генералы провели в одном из отелей.
Давно прошли те времена, когда приезжающие на виллу Вахенфельд находили приют в частной гостиничке "Цум Тюркен". Теперь во всем районе вокруг "Волшебной горы" едва ли можно было найти хотя бы одного жителя, который не был бы зсесовцем или агентом СД, наблюдающим за этим эсесовцем.
Наутро к отелю был подан закрытый автомобиль с двумя эсесовцами на переднем сиденье.
Автомобиль направился к Бергофу, но вдруг резко свернул у перекрестка, которого неопытный глаз даже не приметил бы. Автомобиль взбирался извилистой дорогой, пролегавшей по склону горы. Шверер на-глаз определил ее высоту примерно в две тысячи метров.
Попрежнему вокруг не было ничего, кроме густого леса. Внезапно совершенная темнота стеною встала перед глазами Шверера. Вспыхнули фары. Машина въехала в глубокую пещеру и остановилась. Эсесовцы предложили генералам выйти. Их провели в глубину пещеры и усадили в стальную коробку, освещенную призрачным отраженным светом. Бесшумно захлопнулась дверь. Шверер почувствовал легкое давление снизу. Лифт начал подъем. Движение все ускорялось. Кабина остановилась не скоро. Дверь распахнулась, и в лицо Швереру ударил ослепительный луч ничем не затененного горного солнца. Шверер не сразу заметил, что находится не на открытом воздухе, а в просторном холле здания, построенного, казалось, целиком из стекла. Сквозь прозрачную стену открывалась панорама окружающих гор.
