— Так и сделай, — сказал он. — И прикрытие будет гораздо легче устроить.
Надо было еще урегулировать это с Лу и с руководителями отделов. Но и Лу, и другие руководители согласятся с чем угодно, что может дать подобную отдачу и предоставлять работу Эмори в распоряжение Обороны.
Оборона вела массу проектов. Некоторые оказались явно неудачными. Но те, которые сработали — окупили все остальные.
За дверью все время ходили туда-сюда. Больше, чем обычно, слышались голоса. Некоторые из них казались Джастину знакомыми: кто-то остановился возле двери, группа людей, разговаривающих между собой.
Пожалуйста, мысленно взмолился он. Пожалуйста. Кто-нибудь, остановись здесь! На секунду вспыхнула надежда; следом за ней испуг. Он прислушивался, сидя на матрасе. Стиснутые руки он сжимал между колен.
— Позови Ари, — неоднократно просил он охранников. — Скажи, что я хочу поговорить с ней.
Но они были эйзи. У них не было полномочий обращаться выше, чем к своему Инспектору. И сколько он ни просил. Инспектор так и не приходил.
Он находился в камере для самоубийц, стены и дверь, обитые мягким материалом, раковина, унитаз и матрас. Свет горел постоянно. Пищу приносили в водорастворимых упаковках, чуть поплотнее туалетной бумаги, никаких ножей и вилок. У него отобрали одежду и дали ему только больничную пижаму из белой хлопчатобумажной материи. Его больше не допрашивали и даже не говорили с ним. Он не знал, сколько прошло времени, спал он плохо. Сказывался стресс, к тому же он потерял ощущение времени. И — ленточные видения, обольстительные и разрушительные. Он не позволил видениям захватить его, пока он находится в изоляции. Он отказался поддаться этому даже в порядке самоутешения.
Это не я, продолжал он думать, не давая себе заснуть, отгоняя фантазии. Это не мой выбор. Я ей не принадлежу. Я не хочу думать ее мыслями.
Он думал, что Ари держит его заложником. Она держит его и, возможно, Гранта в качестве противовеса какой-нибудь угрозе Джордана обратиться в Департамент с обвинениями. Возможно, что она и Джордана арестовала. Может быть, Джордан и не может помочь ему. Однако, в любом случае, придет полиция. И они снова не подвергали его психоскопии; и они не могли психоскопировать Джордана.
Самым уязвимым был Грант. Она использует Гранта против Джордана — и его тоже. Он не сомневался в этом.
Он надеялся, что придет полиция. Агенты Внутренних Дел. Департамента Науки. Кто угодно.
Ему показалось, что за дверью — легкое оживление.
Однако это так и оставалось только надеждой.
Грант будет ждать, что он вернется, но к нему придут агенты службы безопасности, потянут беднягу на новые допросы.
Он услышал, как щелкнул электронный замок. Дверь открылась.
— Сир Най хочет поговорить с тобой, — сказал один из эйзи; оба из Безопасности. — Пройди, пожалуйста.
Он поднялся. Колени превратились в кисель. Он вышел на свет, зная, что сейчас предстоит новый сеанс психоскопии, но у него, по крайней мере, будет случай кое-что высказать Жиро, по крайней мере, шанс произнести две-три фразы прежде, чем они введут ему наркотик.
Меньше всего он оказался подготовлен к тому, что они позволили ему идти свободно. Он испытывал головокружение, колени болели и подгибались, так что было трудно идти.
Снова ленточные видения. И Флориан.
По коридору в пустую маленькую комнату для допросов, которую он видел раньше. Он дошел до открытой двери и остановился в изумлении, ошеломленный тем, что за столом сидел не Жиро Най. Это был толстый, круглолицый человек, которому в эту секунду замешательства его мозг настойчиво стремился придать облик худого Жиро.
Не Жиро.
Дэнис Най, поднимающийся из кресла с горестным видом.
— Где Грант? — требовательно спросил Джастин. — Где мой отец? Что происходит? — Голос не слушался его. Его ноги тряслись, когда он подходил к узкому столу и наклонился через него к лицу Дэниса. — Я имею право поговорить с членами моей семьи, черт побери! Ты не забыл, что я несовершеннолетний?
— Присядь, — сказал Дэнис, потряхивая рукой. — Сядь. Пожалуйста. — Дай ему что-нибудь попить.
— Я не хочу ничего! Я хочу знать.
