Он полагал, что может поставить себя на место Ари — что семнадцатилетнего юношу едва ли очарует женщина ее лет, однако женщина ее возраста вполне может иметь желание получить в качестве любовника красивого, полноправного гражданина с чувством юмора. Так пусть она заглотит крючок.
Пусть у нее будут проблемы, а у него будут решения.
При отношениях с ней, возможно, надо опираться на ее возраст и самолюбие, слабости, которые никто до сих пор не обнаружил, потому что никто другой не был тем семнадцатилетним, которого она хотела.
На его часах было 21:05, когда он подошел к дверям апартаментов Ари и позвонил — этими пятью минутами он хотел заставить Ари задуматься, собирается ли он появляться, или они с Джорданом задумали что-то; но не более пяти минут, потому как он опасался, что у Ари возникнут подозрения, и она примет контрмеры, которые даже сама потом не сможет остановить.
Дверь ему открыла Кэтлин, дверь в апартаменты, каких он никогда не видел — стены облицованы желтым камнем и белая мебель, очень дорогая; обстановка как раз по карману Ари, а остальные видели подобное только в таких местах, как Государственный зал да и то по телевизору; и здесь же Кэтлин, увенчанная короной светлых волос, безупречная в своей черной униформе, очень чопорная — правда, она всегда такая.
— Добрый вечер, — сказала ему Кэтлин, один из немногих случаев, когда он слышал от нее приятные слова.
— Добрый вечер, — откликнулся он в то время, как Кэтлин закрывала за ним дверь. В комнате звучала музыка, едва слышимая… электронные пассажи, холодные, как каменные залы, по которым они струились. Он почувствовал дрожь. Он ничего не ел за исключением пригоршни соленых чипсов во время ленча и кусочка хлеба без масла на ужин (ему казалось, что от другой пищи его бы вырвало)… Теперь же он чувствовал слабость в коленях и головокружение и сожалел о своей ошибке.
— Сира не принимает в этой части апартаментов, — пояснила Кэтлин, ведя его в другой зал. — Этот только для больших приемов. Ступай аккуратнее, сир, эти ковры на каменном полу иногда скользят. Я каждый раз говорю об этом сире. Ты что-нибудь слышал о Гранте?
— Нет. — Мышцы живота напряглись при этой внезапной, неожиданной фланговой атаке. — Я и не ожидаю.
— Я рада, что он в безопасности, — сказала Кэтлин доверительно, как если бы высказалась о хорошей погоде, таким же вкрадчивым голосом, так что он не знал, была ли Кэтлин когда-нибудь чему-нибудь рада или беспокоилась о ком-либо.
Она была холодна и красива, как музыка, как зал, через который она его вела, а ее партнер встретил их на другом конце этого зала, в просторном низком кабинете, отделанном полированным меховым деревом, голубовато-серым и похожим на ткань под блестящим пластиком; интерьер дополнялся длинным белым пушистым ковром, серо-зелеными креслами и большим бежевым диваном. Флориан, также одетый в форму, вышел из следующего зала; темноволосый и тонкий по контрасту с атлетической блондинкой Кэтлин. Дружелюбным жестом он положил руку на плечо Джастина.
— Скажи сире, что ее гость пришел, — сказал он Кэтлин. — Не хочешь ли выпить, сир?
— Да, — ответил он. — Водка с пепчи, если есть. — Пепчи являлась достаточно экстравагантной; а он еще не пришел в себя от шока, который произвела на него роскошь, окружавшая Ари в Резьюн. Он взглянул вокруг, оглядел даунерскую статуэтку в дальнем углу рядом с баром, ритуальные маски с выпученными глазами, стальную скульптуру и несколько картин, развешанных на отделанных деревянными панелями стенах, которые он видел в фильмах… О, Господи, классика из субсветовых кораблей, живопись осела здесь, где только Ари и ее гости видели их. Комната — образец роскоши.
И но подумал о девятилетнем эйзи, о котором рассказывал отец.
Флориан принес ему напиток.
— Присядь, — предложил Флориан. Однако он пошел по возвышению, опоясывающему комнату, разглядывая картины, одну за другой, потягивая напиток, который он пробовал всего раз в жизни, и старался взять себя в руки.
Позади он услышал шаги и повернулся в тот момент, когда Ари подошла к нему, Ари в поблескивающем халате с геометрическим рисунком, перетянутом в талии, в наряде, явно не подходящем для деловой встречи. Он уставился на нее, сердце было готово выскочить из груди от сознания того, насколько реальна была Ари, от того, что он находится в совершенно незнакомой ситуации, и что отсюда не было выхода.
