— Не пойму, чего ты так в нее вцепился, — удивлялся Шепке после очередного бесполезного телефонного звонка. — Говорят, женщины любят настойчивость… Не знаю… По-моему, уж я бы, наверное, согласился… — Он разразился раскатистым хохотом.
Ройтер злился. Ему было не до смеха… А ведь прав был, наверное, старый друг. Что в ней такого? Она же ничем особо не выделяется. Встретишь на улице — через пять минут забудешь… Папаша? Да папашу-то он видел раз-два. Анна была очень самостоятельна и жила отдельно. Да и чем он ему особо может посодействовать в карьере? Ройтер же не банковский служащий…
— Есть тема для разговора, — шепнул Шепке. — Короче, я познакомился с такими замечательными сестричками и сегодня намерен к ним наведаться. Пошли со мной.
— Подожди, — у Ройтера закралось смутное сомнение — все эти ни с того ни с сего возникающие проекты Шепке, как правило, не заканчивались хорошо. — Что за сестрички? Где? Я так быстро не могу переключаться. А вдруг мне не понравится?
— Объясняю. Две очень милые сестрички. Они близнецы, так что понравится. Раз мне понравилась одна. Они только и ждут, уверяю тебя, как бы согрешить, но есть одно «но»: у них очень бдительный и строгий папаша. Никуда их без сопровождения не отпускает.
— Ну и чего же ты предлагаешь? — недоумевал Ройтер.
— У меня есть план. Все будет чики-пуки! Это недалеко. Ближе, чем от старой водокачки до церкви Святого Мартина.[25]
Наступил вечер. Дивный весенний вечер в Киле. Солнце укатилось за шпили соборов, и отблески его упали в волны бухты, улицы опустились в полудрему. Только порт лениво ворочался и вздыхал. По извилистой улочке в богатом тихом центре шли два офицера. Один из них, худой и длинный, с острыми чертами шлезвиг-гольштейнца, держал в руках большой мешок. Другой, еще длиннее и шире в плечах, постоянно озирался по сторонам. Если бы не их идеально отутюженная форма и белые перчатки, их бы могли вполне забрать в полицию. Очень уж подозрительная была парочка.
— Вот, здесь, — остановился Шепке у аккуратного двухэтажного домика с небольшим садиком. Через минуту они перемахнули через ограду, и инструктор-торпедист наконец продемонстрировал содержимое мешка. Это был небольшой лодочный якорь с длинными изогнутыми рогами. К якорю был надежно привязан конец в полтора пальца толщиной.
— Выдержит, если что, и тебя и меня одновременно. Не ссы! — отчеканил Шепке.
— Ты хоть точно знаешь, где их окно? — неуверенно спросил Ройтер.
— Да вот, второе от угла. Учись, пока я жив! — С этими словами Иоахим размахнулся и отправил якорь по большой дуге в сторону окна. Получился недолет. Якорь шмякнулся в клумбу. Шепотом матерясь и изрядно перепачкавшись, подводники вытащили его на позицию, и Иоахим повторил попытку, только на этот раз размахнулся значительно сильнее. Якорь с диким грохотом ударился о черепичную крышу. Тишину ночи разорвал звон разбитого стекла, лай собак и проклятья, изрыгаемые откуда-то сверху.
— Валим! — мгновенно сориентировался Шепке. Как будто такое развитие событий им изначально предвиделось и просто сработал «план „В“».
— Твою мать! — выругался Ройтер. Бегали они оба хорошо. Ройтер не видел ничего вокруг — он несся, слегка нагнув голову, чтобы ветки кустарника не хлестали по глазам. Вдруг раздался гулкий звон. Так примерно бьют корабельные склянки, только тон много ниже. Он почувствовал, что что-то ему мешает бежать. Он поднял глаза и увидел фонарный столб. Боли не было. Было головокружение, как будто он поплыл на огромной карусели.
— Быстрее давай. — Шепке подхватил товарища, кустарник вдруг закончился, и они оказались на параллельной улице. Перед глазами Ройтера вращалось изображение домов, редких прохожих, вывесок, опустившихся в полутьму, — светомаскировка. Шепке быстро привел себя в порядок и принял респектабельный вид капитан-лейтенанта на прогулке. Степенно перенося вес с ноги на ногу, он пошел вниз по улице в направлении порта. Он сгреб в охапку покачивающегося Ройтера, который ступал очень неуверенно. Внезапный визг тормозов раздался как будто из пустой бочки. Рядом затормозила машина полиции. Дальше Ройтер слышал отрывочно фразы, которыми Шепке общался с полицией.
