Настроение офицеров было подавленное, но обстановка не оставляла им права на выбор. Началась погрузка. Громыхали по палубе сапоги. Казаки втащили ящики со снарядами, закатили пушки, укрыли брезентом. Все, как говорится, деловито, без суеты. А ведь погрузка целого армейского корпуса, насчитывающего чуть ли не четыре тысячи человек, дело не простое.
Слащеву выделили каюту, но он в нее не зашел. Главное: приказания отданы. Остальное сделают офицеры. Остаться на Лемносе многие не пожелали. Макошин стоял на капитанском мостике и наблюдал, как завершается погрузка. Люди были крайне возбуждены, трудились изо всех сил. Счастливые, улыбающиеся лица. Сейчас бы обратиться к ним с речью… Рано, рано… Еще неизвестно, чем. все обернется. Может оказаться лазутчик, давно сюда подосланный следить за Слащеным; лазутчик во время короткой стоянки в Константинополе незаметно прошмыгнет на берег, поставит обо всем в известность первого же английского офицера или самого Врангеля… Вот когда «Решид-паша» выйдет в Черное море… Но до этого еще далеко. Ох как далеко… не по расстоянию. По психологической нагрузке. Что их ждет в Дарданеллах, в Константинополе, при выходе из Босфора в Черное море?..
Человек, искушенный в делах войсковой разведки, Макошин сейчас действовал в ранге неизмеримо более высоком. Он отвечал за исход операции, размеры которой только сейчас смог оценить по достоинству: он должен привезти к берегам Крыма четырехтысячное белогвардейское войско во главе с офицерами, и помогал ему другой белый генерал — Гравицкий.
…Можно себе представить, что творилось в кабинете Слащева, когда к нему вошел Гравицкий и заговорил о репатриации. Извольте, мол, прямо на пароход! Можете взять с собой имущество. Даже ваш автомобиль погрузят. И коня.
— Послушайте, Гравицкий, вы поддались на большевистскую агитацию! Нас хотят заманить в Совдепию…
— Зачем?
— Чтоб прикончить.
— И за этим послали огромный пароход? Есть гарантии Советского правительства, я своими глазами видел бумаги. Они имеют законную силу. Кроме того, вы ведь можете остаться на Лемносе, Яков Александрович. Если ваши люди узнают, а они непременно узнают, и очень скоро, что на борту парохода — уполномоченные по репатриации, они обойдутся и без вас. Что вы им можете предложить взамен? Вечное поселение на Лемносе, продуваемом круглый год свирепыми ветрами, или иностранный легион? То-то же. И Врангель ничего путного предложить не в состоянии и не хочет. Мы — отверженные. Прошу прочитать составленное мной «Обращение», оно будет подписано целой группой генералов и офицеров. Можете поставить и свою подпись…
В конце концов Слащев сдался, всех желающих отправили.
…Лемнос опустел.
Весенний день разгорался все ярче. Колыхалась морская лазурь. С криками носились чайки, садились на воду, что было хорошим признаком. Лемнос поднимался сиреневой громадой к безоблачному небу, словно памятник страданиям людей, покинувших его. Гравицкий нацепил дымчатые очки, защищающие глаза от яркого солнца.
Легкий бриз, никакого движения, и древняя синева вокруг… Очень древняя.
Вон там, на северо-западе, снова Гиссарлыкский холм, руины Трои…
Я обитателям Трои высокие стены воздвигнул,
Крепкую славную твердь, нерушимую града защиту…
Думалось ли когда-нибудь Косте Макошину из Серпухова, что увидит Лемнос и землю Троады, и при таких странных обстоятельствах? А южнее, за Измиром, — Эфес, со стен которого Гераклит оплакивал народную участь: «Родившись, они хотят жить и умереть, или, скорее, найти покой, и оставляют детей, чтобы и те умирали… Пределы души ты не сможешь обнаружить, даже если ты пройдешь все пути — столь глубокую сущность имеет она…» А совсем неподалеку от стен Трои, ушедших глубоко в землю, находятся руины еще одного древнего города — Пергама. Этот город давно завладел воображением Макошина, даже больше, чем Троя и Эфес. Сейчас было странно осознавать, что именно в здешних местах, в Пергаме, разыгрывалась драма мятежного Аристоника, мечтавшего создать «Государство Солнца». Гелиополиты три года держали власть в руках, сдерживая напор римских легионов. Верил ли сам Аристоник, что ему удастся создать государство, в котором не будет угнетателей, где все будут равны?.. Аристоника казнили в Риме.
