Неожиданно с анатолийского берега, от Кумкале, где, собственно, и находился Гиссарлыкский холм, отделился сторожевой катер. Тревога! Из рупора неслась ругань на греческом и плохом английском.
— Греки, — с облегчением произнес генерал.
— Сас паракало, милатэ ихё! — крикнул он в свою очередь грекам в рупор. — Калос сас врикамэ!
— Что вы сказали?
— Я сказал, чтобы говорили медленнее, а то ничего не понять. И поприветствовал: мол, рады вас видеть.
Макошин невольно улыбнулся.
Пароход остановился, греки замолчали. Видимо, звуки родной речи произвели на них впечатление. Моряки были во френчах и затейливых головных уборах, расшитых золотой вязью.
— Можно подумать, будто пожаловали швейцары из нашей гостиницы.
Грудь Гравицкого была украшена царскими и иностранными орденами и медалями. Бельгийский крест Леопольда I с лавровым венком и девизом «В единении сила»; серебряный английский орден; французский военный крест; итальянская и еще какие-то медали. Он специально нацепил все регалии, чтоб иностранный патруль сразу видел, с кем имеет дело.
Патруль с примкнутыми к винтовкам штыками поднялся на палубу. При виде врангелевского генерала в полном параде произошло замешательство.
— Калимэра… Доброе утро, — пробормотал офицер. Генерал не стал ждать, пока у него потребуют документы, протянул их офицеру.
— О, росос кирие генераль Гравицкий! Врангель, Слащев…
На хорошем греческом генерал объяснил, что послан с заданием вывезти с Лемноса корпус Слащева в Константинополь.
Это произвело настоящий фурор. Греки оживились, загалдели. Наконец-то греческий остров будет свободен от непрошеных постояльцев! По всей видимости, предполагаемую эвакуацию они связали с обострением отношений между Врангелем, англичанами и французами.
— Выход судов в море из Дарданелл разрешен ровно в шесть часов, — поспешно сказал офицер, — сейчас пятый час. Но в данном случае можно пренебречь правилом, существующим для пассажирских судов. Вы — судно военное. Счастливого пути!
Катер ушел. «Решид-паша» устремился в Эгейское море.
Эгейское море… Наконец-то! Что-то шевельнулось в душе Макошина: а ведь это действительно из юности, из сказок и мифов!
Макошин глядел на юго-запад в белесую дымку, из которой проступали очертания островов, и вдруг тревога снова завладела им. Сейчас все предприятие вдруг показалось ему сплошным безумием. Эгейское море. А дальше — Средиземное… Три советских чекиста стоят на палубе турецкого парохода, плывущего в неизвестность, и находятся они, по сути, в самом центре враждебных сил. В случае чего, уйти некуда. У них нет с собой оружия — таковы правила игры. Сообщат ли греки в Константинополь о следовании «Решид-паши» на Лемнос? А через несколько часов — встреча с вешателем Слащевым, он-то и прикажет всех нас немедленно арестовать и к стенке… Эх, маузер бы да пару гранат! Он даже заскрипел зубами от сознания своего бессилия.
Английский миноносец шел им навстречу, все увеличиваясь в размерах. Неприветливая серая туша надвигалась стремительно.
— На левый борт! — скомандовал Гравицкий. — Пусть видят, как мы приветствуем союзничков.
Когда миноносец поравнялся с ними, «Решид-паша» приветственно загудел. Гравицкий приложил руку к фуражке. Но англичанин не удостоил их вниманием, прошел молча и вскоре растаял в сизой дымке.
Они все время шли на юго-запад, в сторону Греции, огибая небольшие острова. Имброс и Тендос как бы прикрывали вход в Дарданеллы. Из-за туч ослепительно брызнуло солнце, и Макошин увидел впереди по курсу лиловую скалистую вершину.
— Лемнос… — сказал Гравицкий. — Мы у цели.
Лемносский бог тебя сковал…
Для рук бессмертной Немезиды…
До мировой войны такие острова, как Лемнос, Самофракия, Имброс и Тендос, не считались «проклятыми дырами». Они занимали доминирующее положение над пространством перед Дарданеллами. Глава кадетов Милюков старался уверить царское правительство: «…стратегическая задача обеспечения нашего выхода в Средиземное море не может быть разрешена безотносительно к судьбе этих островов». Слащев придерживался такого же мнения. И вот ирония судьбы: Слащев оказался словно бы хозяином Лемноса. Он мог контролировать и Самофракию и Тендос вместе с Имбросом. Но царской России больше не существовало, а выход в Средиземное море контролировали все-таки англичане и французы.
