— А какой конец не логический? — поинтересовался Максим.
— Когда водка кончается раньше закуски, — мгновенно отозвался Виктор.
— Да уж, не бывает много водки, бывает мало закуски, — засмеялся Илья.
— Кстати о птичках, — обрадовался Максим. — Знаете, какой роскошной закуской были однажды две пластинки жевательной резинки? Правда, пили не водку, а вино. А к водке прекрасно подходит такое ассорти: банка тушёнки говяжьей, пятьсот двадцать пять граммов, банка кабачковой икры на четыреста двадцать пять граммов, банка закуски кубанской на двести семьдесят пять граммов, все эти три банки из армейского пайка, и армейские буханки белого и чёрного хлеба. И как мы тогда хорошо посидели!
Их встряхнуло. Откуда-то справа и слева ударили ослепительные струи энергии. Двигатели тормозили движение астероида. Максима, Илью и Виктора бросило вперёд. Они дружно заскрежетали зубами, им чуть не вывернуло руки и ноги.
— Идём на посадку, — мрачно пошутил Максим. — Прошли дальний привод.
— Принимаю эстафету и возвращаюсь к нашим баранам, к водке и вину, то есть, — сказал Виктор, когда тормозной импульс закончился. — Пришлось как-то раз побывать в Лоо, что под Сочи. Там есть поездка на Тридцать три водопада. И вот оттуда мы притащили шесть или семь двухлитровых баллонов местного самодельного вина. Это что-то, я вам скажу! Вот тогда я понял слова из "Кавказской пленницы…", когда показывают на пятилитровую бутыль и говорят: "А что тут пить!" Мужики, влили мы впятером в себя эти бутыли и ни в одном глазу! Как лимонад пили!
— Так может, это и был лимонад? — съязвил Илья.
— Что ты понимаешь в колбасных обрезках… — величественно заметил Виктор.
— Ладно, проехали, рассказывай дальше…
— А я уже всё рассказал. Мы тогда вино выпили и не заметили, что это было вино.
Они говорили и говорили, перескакивали с одной темы на другую и боялись умолкнуть, боялись, что молчание заставит сосредоточиться их мыслям на неминуемой гибели. Но говорить бесконечно невозможно. И их разговор постепенно прекратился.
— Кстати, а что у наших заклятых друзей в меню? — попытался не дать беседе утихнуть окончательно Виктор. — Надеюсь не бульон из какой-нибудь хла… холле… хлане… тьфу! Не выговоришь даже это название!
— Хлореллы, — подсказал Максим.
— О! Точно хлохлерры! — обрадовался Виктор.
— Сам ты хлохлерра, — фыркнул Максим.
— А ты спроси у скафандра, — посоветовал Илья.
— Попробую… алло, эй вы там, когда кормить будете?
— Питание будет осуществляться по графику четыре раза в стандартные сутки, — вежливо откликнулась информационная система скафандра.
— Ты смотри, они для нас ещё и режим установили! — удивился Виктор. — Ну, гады, ну, паразиты…
Они дождались первого сеанса питания. Сначала к губам придвинулась трубочка, через которую подавалась какая-то паста, не похожая на то, что ели земляне на "Орланге". Но эта паста была приятна на вкус и сытная. Затем им дали немного воды из другой трубки.
— Интересно, насколько разнообразно у них меню, — задумчиво сказал Илья. — А то ведь на десятый день взвоем без разносолов.
— Вопрос, конечно, интересный… — согласился Виктор. — Помниться пытка апельсинами через три часа человека из себя вывела. Верно, Макс?
— Что? — не понял Максим, задумавшийся о своём.
— Я про пытку апельсинами из "Спортлото – восемьдесят два" говорю.
— А, верно, верно… — поспешно согласился Максим.
Виктор и Илья с радостью ухватились за новую тему для разговоров и начали с жаром обсуждать кинематограф. В их разговор опять вмешались двигатели. Очередное торможение астероида было гораздо более продолжительным, чем первое. И опять им троим, едва не вывернуло в суставах руки и ноги. Когда же торможение закончилось, Виктор и Илья дружно пожелали всем на "Орланге" всего наихудшего. А Кьёнго и Утуно узнали бы много интересного о себе и своих ближайших родственниках. Но затем друзья, как ни в чём не бывало, продолжили обсуждать американские боевики и мюзиклы и нещадно их критиковать. Максим только посмеивался над тем, какие характеристики получали голливудские герои. И незаметно для себя уснул.
Сутки они отмеряли по четырём приёмам пищи. Сбивались и путались, но всё-таки приблизительное представление о том, сколько времени они уже в свободном падении имели. За эти одиннадцать дней двигатели включались раз десять – двенадцать. Пояс астероидов уже остался далеко позади. И их каменная глыба с всё возрастающей скоростью мчалась к Солнцу. Оно росло буквально на глазах.
