А группа продолжала неравный бой. Бой до последнего патрона, до последней взятой из руки убитого товарища гранаты.
В последний миг боя на Безымянной высоте оставалось не трое, как поется в песне, а лишь двое героев — Герасим Ильич Лапин и Константин Николаевич Власов.
Во время очередного артналета почти рядом разорвался снаряд. Лапина отбросило в сторону заросшей кустарником лощины, а земля накрыла его с головой…
— Я очнулся уже днем, — пояснил после паузы Герасим Ильич. — Все тело ломило. Его сковала боль. Я затаился, стараясь ничем не обнаружить себя. До моего слуха доносилась немецкая речь. По моим предположениям, я лежал от врагов в десятке метров, не больше. Мне ничего не оставалось делать, как выждать ночь. Клонило ко сну. Но уснуть, даже вздремнуть на несколько минут я не мог! Боялся, что во сне могу застонать от боли, и тогда фашисты обнаружат меня.
Еле дождался ночи. А когда стемнело, пополз к своим. Наше расположение определил по выстрелам. Так и полз. Только на рассвете следующего дня оказался среди своих.
Ко мне подбежал командир роты старший лейтенант Казаков. Я доложил ему обстановку. Он срочно позвонил командиру полка Салову. Через час меня доставили в штаб полка. Салов и начальник штаба Семашко внимательно выслушали мое донесение. На карте я показал расположение огневых точек противника на высоте.
Сутки спустя наше подразделение овладело высотой вновь — теперь навсегда. Путь к Десне был проложен.
На высоте мы подобрали тела павших товарищей и там похоронили их с воинскими почестями, отдав последний солдатский долг верным друзьям по оружию.
Выписка из донесения командира полка подполковника Е. Г. Салова командованию:
«Несмотря на ожесточенный огонь, группа прорвала оборону, вклинилась в расположение противника и заняла высоту. Противник организовал контратаку в составе 300 солдат и офицеров. Восемнадцать смельчаков вели непрерывный бой в течение всей ночи.
В этом бою противник потерял свыше ста солдат и офицеров.
Заняв высоту, группа сковала значительные силы противника, что дало возможность основными силами нанести врагу жестокий удар с флангов и отбросить его за реку Десну».
Это донесение датировано 21 сентября 1943 года.
* * *
Герасим Ильич часто ездит на Безымянную высоту. За последние годы он побывал там девять раз.
— Еду туда, как домой, — рассказывает Лапин. — Меня многие сейчас знают в селе Рубеженка. Местные жители с большой любовью ухаживают за могилой, в которой похоронены наши ребята. Не узнать нынче те места! Никогда я не забуду ясного майского дня тысяча девятьсот восьмидесятого года, когда меня пригласили на открытие нового памятника павшим героям на Безымянной…
К этому месту, ставшему теперь священным, собрались и съехались тысячи местных жителей. Среди них находились старики и дети, мужчины и женщины. Многие с венками, букетами живых цветов. Сюда прибыли ветераны нашей дивизии во главе с ее бывшим командиром генерал-майором запаса И. К. Кирилловым и ближайшие родственники тех, чьи фамилии навечно высечены на одной из граней памятника. Вот они, дорогие всем имена бесстрашных героев:
Николай ДАНИЛЕНКО
Дмитрий ЯРУТА
Емельян БЕЛОКОНОВ
Петр ПАНИН
Дмитрий ШЕЛЯХОВ
Роман ЗАКОМОЛДИН
Николай ГАЛЕНКИН
Татарий КАСАБИЕВ
Гавриил ВОРОБЬЕВ
Александр АРТАМОНОВ
Илья ЛИПОВИЦЕР
Борис КИГЕЛЬ
Даниил ДЕНИСОВ
Петр РОМАНОВ
Иван КУЛИКОВ
Евгений ПОРОШИН
На памятнике выбита и строфа известной песни. А чуть дальше открыт музей, построен дом приезжих. Здесь всегда бывают люди.
— Сейчас у меня много друзей, — говорит Лапин. — Веду переписку с женами, детьми павших боевых товарищей. Посылаю весточки родным и близким, которых помогла разыскать песня.
Действительно, в личном архиве Лапина сотни писем, открыток, телеграмм, бандеролей из разных уголков нашей страны, многие приходят из-за границы. Хочется привести выдержки из наиболее характерных.
— Эти письма дороги мне не только как воспоминание о боевой молодости. Они вселяют в сердце радость, что ты не зря живешь, что подвиг павших во имя победы над фашизмом рождает у людей добрые чувства…
Герасим Ильич, вспомнив, должно быть, о чем-то важном, бодро подхватился со стула и тотчас вышел в коридор. Вскоре он вернулся с объемистым мешком. Опустив его на пол, начал торопливо выкладывать тугие пачки писем.
