Девочка эта запомнилась мне навсегда.
Старший лейтенант Большешапов заинтересовался, где спрятались от бомбежки раненые солдаты, какой тропинкой пробралась к ним девочка? А если эту тропинку обнаружат фашисты и так же тихо просочатся в наш тыл?
Командир роты приказал:
— Реутов и Зайцев, разведайте, куда выходят подвалы и как их можно использовать.
Вскинули автоматы, к поясам прицепили по три гранаты и нырнули в развалины. Я шел первым, а Реутов сзади освещал путь фонариком. Пробирались среди развалин, ныряли под согнутые фермы. Подошли к массивной железной двери, открыли ее — в нос ударили запахи керосина, машинного масла и еще какой–то тяжелый запах. Реутов остановился.
— Ого, ничего себе, хоть топор вешай.
Немного постояли, включили фонарик, осмотрелись. Узкий длинный коридор. С правой стороны еще одна дверь. За нею слышны разговоры, стон. Кто там, свои или чужие? Надавили на дверь — не поддается, закрыта изнутри. Реутов припал ухом к замочной скважине, долго слушал. Громкий стук эхом разнесся по подвалу. Откуда–то со стороны раздался грубый прокуренный бас:
— Кто идет?
По голосу я узнал своего флотского товарища. Николай Куропий из первого батальона! Радостно крикнул:
— Коля, открой, это мы с Реутовым!
— Сейчас откроем, — ответил Коля.
Однако дверь по–прежнему оставалась запертой. Саша Реутов опять стал стучать, но никто не отвечал. Кругом было тихо, только время от времени содрогалась земля, как бы напоминая нам, что наверху идет бомбежка, бьет тяжелая артиллерия.
Наконец заскрипел железный засов, и дверь распахнулась. Передо мной стоял полураздетый человек. На лице и на груди пузыри от ожогов. Правая рука висит на косынке, подвязанной «шее. Так выглядел мой флотский друг Коля Куропий, в прошлом бухгалтер колхоза на Полтавщине, шутник и балагур…
Таких было тут человек двадцать. Бее они уже получили первую помощь: за ранеными ухаживала медсестра Клава Свинцова с двумя санитарками. Но, конечно, ребят надо было срочно отправлять за Волгу, в медсанбат.
Оказалось, что из этого подвала можно пробраться к Волге еще одним путем — сначала по лабиринтам развалин к индивидуальным домикам, потом спуститься в овраг Долгий, а там до переправы — рукой подать. Этим путем и пришли сюда санитары, когда фашисты занимали цехи завода.
Наверху — фашисты, а в подвале — наши раненые…
— Хорошее соседство — змеи с пташками, — нашел в себе силы повеселить нас Коля Куропий.
Найти бы сюда проход для батальона, вышибить сверху фашистов и выручить раненых…
— Глядите–ка, — позвал меня Реутов.
Смотрю — какая–то квадратная труба. Ширина — метра два с лишним. Высота примерно метр пятьдесят. Да, не меньше. Мой рост — метр шестьдесят пять, и я прохожу, немного только пригнув голову. Воздух чистый, дышать легко, даже чувствуется небольшой сквозняк. Идем в темноте. Левой рукой держусь за толстый кабель в свинцовой оплетке, подвешенный на скобы под самый потолок. Правая сжимает шейку приклада автомата. Кабель круто поднялся вверх, и метров через пять я натолкнулся на кирпичную стену. Пошарил рукой, нащупал деревянную лестницу. Четыре ступеньки подвели меня к выходу из коллектора: квадратное отверстие прикрыто толстым листом железа, в щели пробивается свет. Отсюда хорошо слышно перестрелку наверху — трещат пулеметные и автоматные очереди, рвутся гранаты. Где мы? Я решил выглянуть, осмотреться. Попробовал сдвинуть лист плечом — не тут–то было, лист как прирос.
Подошел Саша Реутов. Приспособились вдвоем, ждем момента. Вот один за другим два сильных взрыва. Мы дружно нажали. Лист немного отодвинулся — с предательским громом. К счастью, гитлеровские солдаты не обратили внимания. Образовалась щель, но такая узкая, что мог пролезть только я. Грузный Саша не проходил.
Я высунул голову, осмотрелся. Оказывается, мы пробрались в кладовую инструментального цеха: кругом шкафы, стеллажи с инструментами и разными деталями.
Отсюда можно видеть, что делается в токарном и сборочном цехах. В токарном — немцы. Много, кажется целая рота. Собрались вроде на обед: в руках котелки и фляжки. Укрываясь за станками, ждут подносчиков пищи и не замечают, что русский матрос считает их по головам, как баранов.
