Очень медленно Меллори сполз с края клифа. Он знал, что часовой мог уловить его движение совершенно непроизвольно. И тогда... Тогда конец. Меллори понимал, что его силуэт отчетливо выделяется на фоне темного края пропасти.
Смягчая каждое движение и затаив дыхание, Меллори почти незаметно спускался вниз. Силуэт немца уже маячил слева от Меллори в каких-нибудь пяти ярдах. Но часовой все еще глядел в сторону, потому что в лицо бил ветер. Это спасло Меллори.
Когда он сполз с клифа в расщелину и повис на кончиках пальцев, к нему придвинулся Андреа.
— Что случилось? — шепотом спросил он.
— Часовой. Что-то услышал и насторожился,— шепнул Меллори. Руки его затекли от напряжения.
Неожиданно он отпрянул от Андреа, пригнул голову и прилип к скале. Андреа сделал то же самое, почти независимо от Меллори. Луч света, сильный и ослепительный для привыкших к темноте глаз, заметался, зашарил по выступу клифа. Немец с фонариком в вытянутой руке методически обследовал край пропасти. По лучу Меллори определил, что немец двигался футах в двух от края.
Часовой не хотел рисковать. Идти по краю осыпающейся, предательской кромки клифа было опасно. Его могли схватить за ноги две сильные руки и сбросить на четыреста футов вниз.
Луч приближался медленно, но неумолимо. Крутой обрыв не мог спасти смельчаков — укрыться негде. Меллори стало ясно, что немец не просто подозрительный. Немец знает, что здесь кто-то есть. Он не прекратит поисков, пока не обнаружит, кто же это. Пока не обнаружит их. А они ничего не могли сделать... совершенно ничего.
— Камень, — прошептал Андреа, наклонившись к Меллори, — вон там, сзади него.
Осторожно и быстро Меллори ухватился за край клифа. Земля, только земля — корни трав да мелкие камешки. Под руку не попадало ничего. Хоть бы обломок мрамора! Он скорее почувствовал, чем увидел, как рука Андреа протянулась к гладкой поверхности костыля. Тонкий шарящий луч был всего в футе от него. И даже в этот отчаянный момент Меллори не мог не разозлиться: ведь у него за поясом оставалась пара неиспользованных костылей. Он совсем забыл о них.
Он размахнулся, бросил костыль в темноту. Секунда. Другая. Они тянулись слишком долго. Меллори подумал уже, что промахнулся. Луч был всего в дюйме от плеча Андреа. Но тут раздался резкий металлический звук. Луч на секунду замер. Резко метнулся в сторону. Бесцельно зашарил в темноте, пытаясь обнаружить источник звука. Потом опять замер ненадолго. И вот уж луч методически обшаривает валуны слева от Меллори и Андреа.
Не обнаружив ничего подозрительного, часовой побежал туда, скользя и спотыкаясь в спешке. Карабин его стукался о фонарь. Звук этот — металла о металл — слышался отчетливо. Он не пробежал и десяти ярдов, как Андреа появился на гребне клифа. Большая черная кошка бесшумно проползла под прикрытие валуна, слилась с тенью и исчезла...
Ярдах в двадцати от них луч фонарика боязливо обшаривал валун за валуном. Андреа дважды ударил рукояткой ножа о камень. Часовой резко повернулся и снова неуклюже побежал назад. Полы шинели развевались. Фонарь болтался у пояса. В его свете Меллори успел увидеть белое, напряженное от страха лицо с широко раскрытыми глазами.
Кто знает, какие панические мысли, невероятные и ужасные, пронеслись сейчас в голове немца. Шум на вершине клифа. Звяканье металла о валуны. Напряженное ночное бдение.... Страх и чувство одиночества, несомненно, рождались в нем здесь, на враждебной земле.
Меллори почувствовал какое-то сострадание к нему. Этот человек был похож на него. Кто-то должен любить его. Это чей-то муж, брат. Или сын. Его заставили выполнять грязную и неблагодарную работу завоевателя. Грязную и опасную. Приказали прийти в чужую страну, где приходится по ночам испытывать чувство одиночества и страха.
«Последнюю ночь, ибо через минуту он будет мертв...»
Меллори высунул голову.
— Помогите! — крикнул он. — Помогите! Я падаю!
Солдат остановился в пяти футах от валуна, за которым притаился Андреа. Луч фонарика осветил голову Меллори. Часовой на секунду опешил. Но тут Же опомнился и взял карабин наизготовку. Его рука потянулась к затвору. Тут он хрюкнул. Сильный конвульсивный выдох и удар ножа Андреа донеслись до слуха Меллори...
