Другими словами, вопрос о возможности необходимого соответствия опыта и понятий чистого рассудка о его предметах оказывается неразрывно связанным с вопросом о действительном источнике данных понятий рассудка. Таким образом, задавая себе вопрос "как понять, что опыт должен точно соответствовать тому, что мыслится в понятиях рассудка?", Кант одновременно спрашивает "априорны ли данные понятия?". Но метафизическая дедукция, упоминание о которой содержится в письме к Герцу, как раз отвечает на последний вопрос. Это обстоятельство устраняет кажущуюся нелогичность композиции письма. В самом деле, предлагая в качестве ответа на вопрос доказательство истинности одной из предпосылок, или условий, при котором данный вопрос только и может быть поставлен, Кант тем не менее может избежать обвинения в тавтологическом характере своих рассуждений, поскольку в самом вопросе подвергается сомнению одна из его предпосылок - при невозможности ответа на него, приходится отказаться и от этой предпосылки.
Опираясь на полученные результаты, в последний раз "пройдемся" по тексту письма и в новом свете обсудим его композицию. Кант начинает с того, что постулирует априорный статус наших рассудочных понятий (8: 488), как бы фиксируя свою позицию периода диссертации 1770 года. Далее Кант ставит вопрос, который в диссертации "обойден молчанием": как в таком случае объяснить возможность соответствия этих понятий с предметами (там же)? Одновременно данный вопрос "составляет ключ ко всей тайне метафизики" (2: 487). Метафизика же характеризуется тем, что в ней "первичные понятия вещей и отношений... даются изначально самим чистым рассудком" (2: 309; цитата из диссертации 1770 года). "Тайна метафизики" состоит, по-видимому, в том, что судьбу этой науки решает именно ответ на вопрос "о соответствии" или невозможность такого ответа, т.е. он решает, может ли рассудок вообще порождать подобные "первичные понятия", или же все понятия проистекают из опыта. "Обойти молчанием" этот вопрос теперь невозможно: его следствия ставят под сомнение всю прежнюю позицию Канта. С другой стороны, исчерпывающий ответ на вопрос о возможности необходимого соответствия предметов и рассудочных понятий дать очень непросто, и Кант в 1772 году его еще не имеет, поскольку признает, что здесь остается "некоторая неясность" (8: 489). Это, однако, не мешает Канту сообщить Герцу о скором завершении работы над теоретической частью задуманного трактата (8: 490). Ему удалось найти более короткий путь доказательства априорного происхождения понятий рассудка, чем тот, который предполагает демонстрацию необходимой связи чувственности и рассудка. Этот более короткий путь метафизическая дедукция категорий.
Может, правда, возникнуть сомнение, действительно ли в 1772 году Кант отождествлял систематизацию чистых понятий рассудка, которая упоминается в письме к Герцу, с метафизической дедукцией.
Рассмотрим эту проблему более подробно. Для ее решения мы в очередной раз попросим помощи у кантовских рукописей 1771 года, но прежде надо сказать несколько слов о том, как вообще связана систематизация категорий с доказательством их априорного и нечувственного происхождения.
Из "Критики чистого разума" известно, что в метафизической дедукции (сам термин введен во втором издании "Критики", по аналогии с "метафизическим истолкованием" пространства и времени, он обозначает такое исследование, благодаря которому "понятие показывается как данное a priori" - В 38) априорное происхождение категорий доказывается "их полным совпадением со всеобщими логическими функциями мышления" (В 159). Это значит, что "та же самая функция, которая сообщает единство различным представлениям в одном суждении, сообщает единство также и чистому синтезу различных представлений в одном созерцании" (А 79 / В 105). Единство этого синтеза и есть категория, отличающаяся от просто логической функции единства представлений только тем, что эта функция взята здесь по отношению к предметам, а не понятиям (там же). Причем, как содержание понятий может быть любым (логически можно сопоставлять даже бессмысленные представления), так и в категориях мыслится отношение между вещами вообще, а не обязательно предметами чувственного созерцания (см. 7: 394; 4: 439; В 146; последний вывод оказался особенно важным для целей практической философии Канта, где осуществляется выход в ноуменальное).
