Подснежник на бруствере - страница 30
— Горит, горит!.. — Клава Маринкина показывала вправо.
Головная «тридцатьчетверка», выбросив в небо жаркий сноп огня, горела, словно гигантская железная свеча. Башни нет, ее снесло взрывом. До сего времени танк казался мне несокрушимым (хотя в снайперской школе нас учили, как лучше выводить его из строя, стреляя по смотровым щелям, бензобакам и тракам гусениц). И вот на глазах двигающаяся стальная крепость превратилась в пылающий факел, в гору металлического лома.
Пригорок за деревней хорошо виден, линия горизонта вдруг оживает, до странности меняется: на фоне неба четко вырисовывается черный квадрат вражеского танка, за ним другой, третий. Идут «тигры» — тупоносые, с мощной лобовой броней и крупноствольными пушками. Болванки, которыми они бьют, пробивают средний танк насквозь.
Подбита вторая машина. Изменив направление, «тридцатьчетверки» стараются зайти «тиграм» вбок, там броня слабее.
Железной стеной ползут на нас вражеские танки. За ними шеренги немецких автоматчиков, в оптику можно разглядеть офицеров — их сразу узнаешь по выправке, по взмахам руки, когда они поторапливают отстающих. Пулю за пулей слала я в них, радуясь и торжествуя, когда очередной фашист валился на мерзлую землю. Гитлеровцы, теряя офицеров, стали отставать.
Удача! Передний «тигр» окутался вдруг черным дымом, раздался взрыв, перекрывший на миг остальные звуки боя. Значит, и «тигры» уязвимы! Немецкие пехотинцы повернули назад. А в деревню уже ворвались бойцы капитана Суркова, передохнувшие под железнодорожной насыпью. И снова разгорелся рукопашный бой, рвались гранаты, гремело «ура».
«Тридцатьчетверка» с автоматчиками на броне нырнула под мост, за ней устремились другие. Острие боя перемещалось в Ведусово. Связисты тянули провод к временному НП Булавина на краю деревни, где непонятно как уцелели три яблоньки с голыми, иссеченными осколками стволами.
По полю боя бежала к насыпи Саша Шляхова. Полы полушубка распахнуты, винтовка в руке. За нею, метрах в десяти, Клавдия Прядко, что-то кричит на бегу. Куда они? Приказано же не покидать позиций. Да и страшно оставлять спасительный окоп.
Я видела, как в начале боя Полина Крестьянникова, оставив в окопе свою напарницу Аню Носову, решила выдвинуться вперед. Обстрел усилился, снаряды рвались вокруг, а у Полины не было даже лопатки, чтобы окопаться, — оставила на старом месте. Голыми руками рыла Полина стылую землю. Спрятала за бугорком голову, поставила нужный прицел и открыла огонь. Вражеская пуля чиркнула по каске. Заметив, откуда бил пулеметчик, Полина выстрелила; огневая точка врага была подавлена. В бою решает минута, если она твоя!
Шляхова и Прядко оказались в самой гуще схватки. Бойцы, бегущие под прикрытием «тридцатьчетверки», приотстали, остановились. Вперед бросились девушки, увлекая за собой солдат. Танк нырнул под мост, снайперы стали оказывать первую помощь раненым, лежащим у насыпи.
Саша перевязывала очередного бойца, когда осколок разорвавшегося неподалеку снаряда ранил ее в ногу. Клавдия наложила бинты на рану, повела подругу к лесу, где находилась санрота. Проходя мимо нашего КП, Саша перестала хромать, выпрямилась.
— Держитесь, девочки! — крикнула она. — Я скоро вернусь…
Снова вперед!
Трое суток длился бой, стихая к ночи и разгораясь с рассветом. Не один раз деревня Ведусово, вернее, то, что осталось от нее, переходила из рук в руки. Во время контратаки гитлеровцы порою оттесняли наших за железнодорожное полотно. Казалось, обескровленным ротам нипочем не выдержать вражеского натиска. В эти минуты снайперы жались друг к другу в окопчике у НП. Здесь оставались лишь связисты и начальник штаба батальона капитан Шитоев — осипший, небритый, с красными от бессонницы глазами.
Тревожно прошла ночь, а на рассвете 6 ноября, в канун великого праздника, замполит Булавин и комсорг батальона Егоров снова обошли поредевшие подразделения. Они не произносили высоких слов, не напоминали о том, что было в этот день до войны, когда вся страна зацветала кумачом знамен и плакатов.
— Он уже выдохся, в поле — две воли, наша — поболе! — Булавин говорил весело, уверенно, правота его слов не вызывала сомнений. — Покажем арийским куроцапам, на чьей улице будет завтра праздник!.. Гвардейцы, в Ведусове вас ждет отдых. Свежая часть уже на подходе — она сменит нас в Ведусове. Очень надеюсь на тебя, Спирин! И на тебя, Алиев! И на тебя, Кузьма Егорович! — Командир пожимал руки знакомым воинам, и каждый начинал про себя думать, что замполит надеется именно на него.
