Еще Сонин уточнил ориентиры, насколько это было возможно по эфиру, выяснил у дежурного все, что тот знал о преступлении. И только дежурный опять заикнулся, чтобы они захватили с собой группу, капитан отключил рацию. Такое мог себе позволить только Сонин.
Многие в управлении удивлялись, как ему все сходит с рук. Ведь он даже на оперативных совещаниях может сказануть такое, за что другого сотрудника уволят в два счета. А с этого как с гуся вода.
Старшина задумался, мысленно перебирая все достоинства капитана Сонина, и чуть не пролетел поворот на деревню Данилино.
Свет фар оперативного «уазика» выхватил из темноты указатель с названием населенного пункта.
– Ни хрена не видно, – оправдался Званцев и нажал на педаль тормоза.
На влажном от ночного тумана асфальте машину занесло. Но Сонин будто не заметил этого. Лицо его не выражало ни малейшего беспокойства.
– Тут уже недалеко, – сказал Званцев, чтобы как-то разбавить томительное молчание, и посмотрел на капитана.
Но Сонин и на этот раз не ответил.
«Молчун недоделанный!» – мысленно обозвал его Званцев и включил рацию на прием. Но эфир был чист. И старшина, любитель поболтать, чувствовал себя с молчуном-капитаном стесненно.
Проехав еще километра три по лесной дороге от шоссе, они увидели машину сельского участкового лейтенанта Ярыгина и костер на поляне. Сам Ярыгин сидел у костра. Но он был не один. Невысокого росточка худенький мужичок подкладывал дрова в костер.
Подъехать к костру оказалось невозможно. Машину они оставили рядом с «Москвичом» Ярыгина и пошли пешком.
Впереди шел Званцев, освещая дорогу фонарем.
– Здорово, мужики! – поздоровался старшина с Ярыгиным и незнакомым мужчиной, одетым в телогрейку и в кепке.
Сонин тоже поздоровался и с ходу спросил:
– Ну где?
Ярыгин выглядел усталым, он показал рукой на белое, едва различимое в темноте бесформенное пятно.
– Вон.
Только присмотревшись, Сонин различил тело и подумал, что рядом пройдешь, не заметишь.
– Вот что, Званцев, пойдем, посветишь мне. Надо осмотреть труп.
Старшина сразу сник, молча встал, приготовив фонарь. Смотреть на труп желания у него ни малейшего не было. Покойников он боялся с детства. Званцев протяжно вздохнул.
Но тут старшину выручил участковый Ярыгин:
– Посиди тут. Я посвечу капитану. Дай фонарь.
Званцев был готов за это ему сто раз сказать спасибо.
– На, бери, – протянул он фонарь, усаживаясь поудобнее возле огня. К нему вернулось хорошее настроение.
Мужичок в кепке сидел, завернувшись в телогрейку без пуговиц, и с деловым видом мусолил во рту окурок папиросы. Докурив, он спросил:
– Покурить-то есть? А то мы полторы пачки истратили, пока вас дожидались.
– Есть. На, – протянул Званцев сигареты. – Давно тут дежурите?
– А с вечера. С восьми, – ответил мужичок, прикурив от костра.
Званцев, взглянув на часы, тихонько свистнул.
– Это чего, шесть часов? Ну вы, молодцы, даете. Нравится, видать, вам тут, на свежем воздухе, – сказал он с насмешкой.
Морщинистое лицо мужчины сделалось злым.
– Целую смену сижу. Хозяйка теперь меня из дома выгонит. Вы бы хоть выпить захватили. Сил нет на сухую терпеть такие мытарства, – проговорил он плаксиво и шмыгнул носом.
Старшина показал на Сонина:
– Вон начальник. Он тебе выпьет.
– Это тебе он начальник. А я без погонов. Я вольный человек, – огрызнулся мужичок и натянул на брови кепку.
– Ну да. А после выпивки тебе бабу подавай городскую. Своих деревенских небось всех уж оттоптал? А? – Старшина развеселился и посмотрел на поляну, где лежал труп женщины.
И мужичок в кепке, проследив за его взглядом, сказал с искренним сожалением о трагической судьбе девушки:
– Жалко ее. Как картиночка, красивая. Лежит, будто спит.
– Ее изнасиловали? – спросил старшина.
– А я почем знаю. Я ее нашел тут еще не совсем застывшую. Но уже не живую. Пока в деревню прибег, пока по телефону «Скорую» вызвали, – проговорил мужчина с досадой, как будто, если бы «Скорая» и милиция приехали раньше, застав ее еще не совсем остывшей, все могло быть по-другому.
– А ты, вообще-то, кто будешь? – наконец догадался спросить старшина, повнимательней разглядывая грязное, перепачканное сажей, лицо мужчины.
