Я отвечаю хриплым голосом:
– Не может быть, чтобы это был он.
– Именно так я и подумал. Поэтому навел справки. Здоровяк, шесть футов два дюйма, толстый, очки в стиле Джона Леннона, – это наш парень. Потом я задумался, а зачем ему так врать человеку, который пытался ему помочь. Непонятно, правда?
– Он что-то скрывает.
– Возможно. Но он не убивал Кэтрин Макбрайд.
– Почему вы так уверены в этом?
– Человек десять с вечерних курсов может подтвердить, где он находился в ночь ее исчезновения.
Мои ноги становятся ватными от слабости.
– Иногда я медленно раскачиваюсь, профессор. Моя мама всегда говорила, что я родился на день позже и так и не догнал время. Но, по правде говоря, обычно я добираюсь до цели. Мне просто надо больше времени, чем умным людям. – Он произносит это скорее с горечью, чем с торжеством. – Понимаете ли, я все спрашивал себя, зачем Бобби Морану выдумывать всю эту чушь. А потом подумал: а что если он ничего не выдумывал? Может, это вы сочинили всю эту историю, чтобы отвлечь мое внимание?
– Вы шутите?
– Откуда вы узнали, что Кэтрин перерезала себе сонную артерию, чтобы ускорить смерть? Об этом не было упомянуто в заключении о вскрытии.
– Я учился на врача.
– А как насчет хлороформа?
– Я сказал вам.
– Да, сказали. Я кое-что почитал. Вы знаете, что несколько капель хлороформа на маске или ткани лишают человека сознания? Вы должны знать, что делаете, когда играете с этим веществом. Возьмите на несколько капель больше, и дыхание жертвы прекратится. Человек задохнется.
– Возможно, убийца сведущ в медицине.
– Я тоже так подумал. – Руиз топает ногами по асфальту, пытаясь согреться. Бродячая кошка, крадущаяся вдоль решетки, внезапно замирает, заслышав наши голоса. Мы оба смотрим на нее, но она не спешит уходить.
– Откуда вы знали, что убитая работала медсестрой?
– У нее был медальон.
– А я думаю, вы сразу же ее узнали. И полагаю, что все остальное было притворством.
– Нет.
Он говорит холоднее:
– Вы также знали ее дедушку, Юстаса Макбрайда.
– Да.
– Почему вы о нем не сказали?
– Я не думал, что это важно. Это было много лет назад. Психологи часто выступают свидетелями на бракоразводных процессах. Мы обследуем детей и родителей. Мы даем рекомендации суду.
– И что вы о нем думали?
– У него имелись свои недостатки, но он был честным судьей. Я уважал его.
Руиз изо всех сил старается быть доброжелательным, но он не слишком умеет притворяться.
– Знаете, что меня удивляет больше всего? – говорит он. – Почему вы так долго умалчивали, что знали Кэтрин Макбрайд и ее дедушку, и в то же время сразу вывалили на меня всю эту ерунду о Бобби Моране? Хотя нет, это не так – вы ведь не говорите о своих пациентах? Вы просто играете в детскую игру «покажи-скажи». Что ж, в игре могут участвовать двое… – Он усмехается мне: белые зубы и темные глаза. – Сказать вам, что я делал последние две недели? Обыскивал канал. Мы привезли дренажное оборудование и открыли шлюзы. Гнусная работенка. На три фута вонючей слизи и грязи. Мы нашли украденные велосипеды, тележки из магазинов, рамы и колпаки автомобилей, две стиральные машины, шины, презервативы и более четырех тысяч использованных шприцев. А вы знаете, что мы еще нашли?
Я качаю головой.
– Сумочку Кэтрин Макбрайд и ее мобильный телефон. Мы долго все это сушили. А потом проверили звонки на телефоне. И обнаружили, что свой последний звонок она сделала в ваш кабинет. В шесть тридцать семь тринадцатого ноября. Она звонила из паба неподалеку отсюда. Тот, с кем она договаривалась о встрече, не пришел. Подозреваю, она звонила, чтобы узнать почему.
– С чего вы взяли?
Руиз улыбается:
– Мы нашли также ее дневник. Он так долго пролежал в воде, что страницы слиплись, а чернила размыло. Оперативникам пришлось очень аккуратно высушить его и отделить листы страницы. Потом при помощи электронного микроскопа они обнаружили следы чернил. Просто изумительно, что нынче умеют делать!
Руиз подошел ко мне вплотную, его глаза всего в нескольких дюймах от моих. Эпизод в стиле Агаты Кристи: монолог в гостиной.
– Тринадцатого ноября Кэтрин записала название отеля – «Гранд Юнион». Вы его знаете?
