«Тринидад» и «Виктория< огибают тем временем с юга полуостров Брансуик. Ландшафт и климат там меняются: высокие покрытые снегом горы, языки ледников, сверкающие и переливающиеся в солнечных лучах всеми цветами радуги, вплотную подступают к проливу; погоду здесь в основном определяют дождь, снег, град и штормы. Названия, которые последующие мореплаватели придумали для самых примечательных мест этого уголка Земли, сами говорят за себя: гавань Голода, бухта Последней Надежды, гора Страданий, Фурии, остров Пустошь, берег Скорби. Многие путевые заметки великого времени парусных судов сообщают, что даже видавших виды наблюдателей, познавших всякое на своем веку, пробирала дрожь при виде пролива, а образные сравнения с «миром теней» или «концом света» в этих заметках присутствовали постоянно, У Пигафетты, однако, подобные выражения не встречаются — создается впечатление, что его пребывание в проливе совпало с хорошей погодой. В бухте у реки Сардин (сегодня Пуэрто-Галанте) находят защищенную стоянку, где в изобилии водятся рыба, съедобные моллюски, имеется пресная вода и дрова. Четырехдневный отдых завершается салютом и пылкой благодарностью всевышнему, потому что «мы сразу послали лодку, снабженную усиленным экипажем и дополнительной провизией, чтобы разведать выход в другое море. Ее команда вернулась через три дня и сообщила, что нашла мыс и выход в огромное море. Тогда капитан, охваченный глубоким чувством удовлетворения, заплакал и присвоил найденному мысу название мыс Желанный, потому что он страстно стремился к нему и долго его искал». Так был открыт мыс Десеадо — тихоокеанский вход в пролив.
Генерал-капитан тут же двинулся на восток. Его поспешность определяется, скорее всего, принесенной радостной вестью и в меньшей степени заботой об экипажах двух других судов. Вскоре он повстречал «Консепсьон», но Серрано не знает, что. приключилось с «Сан-Антонио». Поэтому обследуют бухту, в которой пропал корабль, «Виктория» возвращается даже назад, атлантическому входу в пролив, но поиски тщетны. Тогда на двух бросающихся в глаза возвышениях устанавливают флаги закапывают там послания, которые так никто и не прочтет. В бухте у реки Сардин флот встречается снова, и здесь от первого кормчего армады Андреса де Сан-Мартина узнают, где в данный момент находятся пропавшие — на пути в Испанию. Он, к, впрочем, все знатоки созвездий своего времени, увлекался астрологией. И это была та самая весть, которую ему сообщили звезды.
Сан-Мартин не ошибся. Мятежники уже давно заковали в железо поруганного и израненного Мишкиту и провозгласили капитаном одного из своих — Херонимо Герру. Они взяли курс а Сан-Хулиан, ищут там, правда напрасно, двух штрафников. потом они двинулись к берегу Гвинеи и, не избежав многих линий, жертвой которых стал патагонский пленник, 6 марта.21 года прибыли в Севилью. Все, о чем они рассказывают, глубоко продуманно: Магеллан будто бы проливает потоки крови подчиненных, тратит впустую и время, и провизию, его Открытия ничего не значат. Очевидно, клеветники находят внимательных слушателей, так как испанское правосудие сначала взялось только за Мишкиту — его сразу же бросили в тюрьму, несмотря на то что он уже полгода провел в цепях, К тому же от него потребовали, чтобы он подтвердил показания своих мучителей. Правда, после тщательного расследования Каса де Контратасьон сумела упрятать за решетку Гомеса и Герру. Однако Дьогу Барбозе не удается ни облегчить судьбу Мишкиты, ни восстановить доброе имя зятя. То, что его дочь в ближайшее время подвергли унизительному надзору, «чтобы она не сбежала в Португалию, достаточно наглядно свидетельствует о том, к какому решению в этом деле пришли судьи. Мишкиту освободили из-под стражи только после возвращения «Виктории». Об Эстебане Гомесе сообщается, что он в 1524–1525 годах возглавлял важную экспедицию на восточное побережье Северной Америки.
Теперь в распоряжении Магеллана оставалось только три корабля. Менее сильные духом люди на его месте воспользовались бы соблазном вернуться назад с сообщением об открытии пролива и свалили бы всю вину в том, что не добрались до островов Пряностей, на Гомеса. Да, он мог бы теперь вернуться назад, как когда-то поступил Бартоломеу Диаш, который, добравшись наконец до мыса Доброй Надежды и открыв морскую дорогу в Индию, вынужден был уступить взбунтовавшимся командам и повернул назад, на родину. И с Магелланом дело могло обернуться, как с Диашем, оставшимся без командования в унизительной роли советчика при прославленном Вашку да Гаме, Гордый в начале своего первого плавания и вовсе ссадил его островах Зеленого Мыса. Но Магеллан знает — генерал-капитаном становятся только один раз в жизни.
