– У тебя, так понимаю, есть предложение?
– Ну, я тут прикинул кое-чего, вполне может сработать. Допустим, во время маневров ты начал тонуть, уцепился за круг, отнесло волнами – ты ж сам описывал, что при высадке с десантного корабля прилично штормило? Кто тебя на берег вытащил – понятия не имеешь, поскольку находился без сознания. Документов нет, утонули вместе с бушлатом. Отвезли в больницу, где почти месяц и провалялся с ретроградной амнезией. Как только память вернулась, сразу вышел на связь с родными и командованием части, но про этот месяц ничего не помнишь. Как?
Алексеев иронично хмыкнул:
– Супер. Тебе б сценарии к мыльным операм писать, телевизионщики с руками бы оторвали. И никто из персонала этой самой больнички, разумеется, не связал мою бесчувственную тушку в камуфляжных брюках и армейских берцах с проводимыми в километре-другом маневрами. И ментам… гм… милиции не сообщили. Приняли за пляжника, которые все, как один, в таком виде и купаются, да и махнули рукой, так, что ли?
– Когда понял, что сам не выплывешь, сбросил не только бушлат, но и штаны с обувью, – практически не задумываясь, парировал контрразведчик, даже не попытавшись выяснить, что означает «мыльная опера». – Сознание уж после потерял, от недостатка воздуха. Так что подобрали тебя в одном исподнем, тельняшке да трусах. Время сейчас мирное, войны нет, так что никто всерьез копать не стал. А местной милиции твое командование могло ориентировку и не сбросить, поскольку это внутренние армейские дела. Да и бойцов твоих наверняка подробнейшим образом опросили. Когда броневик тонуть стал, командир уходил последним? Последним. До берега не добрался? Не добрался. А что твое, гхм, – Шохин смущенно кашлянул, – тело не нашли? Так мало ли что? Течением в открытое море унесло, допустим. Военные учения – не детские игрушки, не эта, как там ее, реконструкция! И невосполнимые потери бывают, и серьезные ранения, и любое командование об этом прекрасно знает…
Встретившись с ироничным взглядом старлея, контрразведчик тяжело вздохнул, буркнув:
– Ладно, согласен, идея откровенно сырая, требует серьезной дополнительной проработки. Просто ничего другого в голову пока не приходит. Но я еще подумаю.
– Подумай, конечно, – покладисто согласился морпех, решив дальше не развивать откровенно бесперспективную тему. – А пока смотри, вот это называется поисковая система, а нужна она для того, чтобы…
– Все так просто?! – удивленно переспросил Шохин спустя полчаса, понадобившиеся, чтобы в общих чертах научиться работе с интернетом. – Пишешь свой вопрос – и получаешь ответ? Точнее, сразу множество ответов, из которых еще и можешь выбирать тот, что тебе больше нравится?!
– Примерно так, – согласился, скрывая улыбку, Степан. – Главное, пользуйся именно этим поисковиком. Тем, другим, не стоит, он американский, а они нам злейшие друзья, которые хуже врагов. Потому и результаты поиска, и сайты, что он предложит для просмотра, мягко говоря, будут не слишком правдивыми. На первый взгляд вроде бы все правильно, а на самом деле – сам понимаешь. Короче, миллион изнасилованных немок и стопиццот тысяч расстрелянных лично товарищем Сталиным… все, все, не дергайся, извини! Я понял! Больше насчет товарища Сталина шутить не стану, обещаю!
– Вот и не шути, – буркнул товарищ, успокаиваясь. – А насчет наших «союзничков» не переживай, отлично помню, что ты мне про них еще в сорок третьем рассказывал. Я еще поучусь, добро? Тут много непонятного, но я постараюсь разобраться. Ничего не испорчу?
– Однозначно. Если вдруг что не так, просто жмешь вот на этот значок и возвращаешься назад. Ну, или меня зовешь. Короче, самообразовывайся, а я пока душ приму, коль ты не захотел, и местный музей осмотрю.
– Угу, – не отрываясь от монитора, кивнул капитан госбезопасности. – Иди, конечно…
Приняв душ, Алексеев простирнул тельняшку, натянув прямо на влажное тело – полотенец в санузле отчего-то не обнаружилось. Галифе и ботинки надевать не стал, оставил сушиться, пошлепав босиком.
Экспозиция поискового музея – хотя, наверное, все-таки правильнее было бы называть его хранилищем находок – оказалась на удивление обширной. Великое множество самого разнообразного ржавого военного «железа», от разномастного оружия, касок и элементов экипировки всех воевавших сторон до инактивированных боеприпасов в разной степени сохранности. Даже манекены с образцами обмундирования имелись. На стенах – стенды с фотокопиями и оригиналами документов, черно-белые фотографии, карты и схемы боевых действий в районе Новороссийска и всей Кубани. Часть экспонатов оказалась с поясняющими подписями, часть – без таковых. Обнаруженный Шохиным «токарев» относился к последним, чему Степан был только рад: прочитай особист нечто вроде «пистолет ТТ образца 1933 года, найден с останками неопознанного командира РККА», распсиховался бы еще больше. А так? Как говорится, меньше знаешь – крепче спишь.
