— Ежели так, то, конечно, пускай милые лечатся.
Она зашла в палату, поцеловала Таню и Петьку, в угол за тумбочку просунула тугой узел.
— Одежду вам привезла.
В палату вбежали Тимка и Шурка. В новой одежде и подстриженные они показались Тане какими-то другими. На них были одинаковые голубые рубашки и куртки, сшитые из настоящего солдатского сукна. В таком одеянии они чувствовали себя неловко: у Шурки на лбу выступили капельки пота, а Тимка почему-то подкашливал в кулак и постоянно одергивал куртку.
Тетя Оля встала:
— Ну, пожалуй, поедем, выздоравливайте да ждите меня.
Шурка быстро обнял Таню, потом Петьку и, застеснявшись, выскочил в коридор. Тимка крепко пожал им руки и сказал:
— Через десять дней встретимся. Я к этому времени арбалет исправлю и сплету добрые морды. Сразу рыбу ловить пойдем. — У порога насупился. — Не скучайте и лекарства пейте.
Круглая луна смотрела в окне палаты. От ее света квадраты оконных стекол отражались на пустых кроватях Тимки и Шурки.
— Петька, о чем ты думаешь.
— Знаешь, Таня, может, мы на Байкал не поедем, а? Тимкиной маме и так живется плохо.
Заскрипели пружины, по-видимому, за ширмой Таня села:
— А куда нам, Петька, деться?
— Но к ним, Таня, тоже нельзя. Тетя Оля добрая, будет нам последнее отдавать, а сама… Помнишь, как было, когда моя бабушка умерла. Я думаю, Таня, что нам надо ехать в Краснокардонск. Ты будешь учиться в школе, а я пойду на военный завод работать…
Петька с Таней долго разговаривали и заснули, когда лунные квадраты переместились с кроватей на стены.
В соседней палате как-то появился новый больной. Петька через стенку слышал, что после каждого укола он вскрикивал: «Мамочка родная!»
Однажды он зашел к ребятам. Высокий, чуть ли не под потолок, голубоглазый.
— Здравствуйте, молодые люди. Звать меня Георгий Николаевич, а фамилия Гарновский. — Он оперся на тяжелую черную трость. — Прослышал я о вашем мужестве и решил познакомиться.
Таня с Петькой назвали свои имена и фамилии.
— Очень приятно, — сказал Гарновский, слегка поклонился и, прихрамывая на левую ногу, прошел к окну.
— Вас на фронте ранили? — спросила Таня.
— Не раненый я, ребята. Воевать не пришлось. В начале войны подавал я заявление, просился на фронт. Прихожу на сборный пункт, а тут меня и спрашивают: «Откуда, мол, родом и кто по профессии». Из Большереченска, отвечаю, геолог. Тут меня и сцапали. И вместо фронта приехал я в Сибирь и вот, который год по горам да по долам маюсь. В тайге, сами, небось, знаете, приюта никакого. А у меня радикулит. Как простыну, так она, любезная, — Георгий Николаевич притопнул левой ногой, — отказывается служить.
— А что вы ищете в тайге? — спросила Таня.
— О, ребята, работа у меня жуткая. Ищем мы не золото и платину, ни какие-нибудь камни драгоценные, а трассу для Северной железной дороги. Секретное дело. А я вот начальник партии и за все несу ответственность.
Радиограмма из Токио:
Работнику японского посольства в Москве поручено положить в тайник на Садовом кольце аппаратуру для резидента группы «Аква». Проследите путь аппаратуры в сибирскую экспедицию, работающую, как я сообщал, по поиску трассы Северной железной дороги.
Авдеев
В дверь заглянула медсестра и увела Гарновского.
— Странный какой дядька, — сказала Таня, — сам говорит секретное дело, а рассказывает…
Петька промолчал, потому что в палату вошла повариха Елизавета Сергеевна. Запахло щами, жареной рыбой и луком. Тяжелый поднос она поставила возле графина на столик. Расставила алюминиевые чашки с пищей на табуретки, пододвинула табуретки к кроватям и приказала по-фронтовому:
— Чтоб съели все! Как вам не стыдно, для вас специально готовим самое питательное, а вы…
Елизавета Сергеевна была военной в звании старшего сержанта. В первый месяц войны, когда их рота чуть не попала в окружение, Елизавета Сергеевна вместе со всеми бойцами пошла в штыковую атаку, а потом ей дали медаль «За отвагу». Под Сталинградом ее тяжело ранило, лечилась она здесь, в госпитале, и тут же осталась работать поваром.
За неделю Таня с Петькой заметно окрепли, и Валентина Ивановна разрешила им выходить гулять на больничный двор. Они подружились с собакой сторожа и научили ее играть в прятки. Собака оказалась смышленой и Петьку находила всюду, даже на крыше больничного амбара.
