– Да, вполне.
– Однако для подобных убийств нужен приличный навык владения оружием.
– Да, сэр. Скажите, лейтенант Ловенбаум, обучал ли Маки свою дочь стрельбе?
– Да. Я видел ее на полигоне, когда она участвовала в соревнованиях.
– В соревнованиях?
– По прицельной стрельбе и стрельбе в условиях боя из пневматического оружия. Мак регулярно брал ее с собой на полигон, записывал на соревнования. Он гордился тем, как хорошо у нее получается.
– Значит, Уиллоу Маки обладала и навыками, и опытом, – заключила Ева.
– Я бы сказал, не настолько, чтобы… Я не видел Уиллоу пару лет. Лишь несколько раз с Маком на полигоне и раз на соревнованиях. Она хорошо стреляла, – признал Ловенбаум с глубоким вздохом. – Не просто хорошо, а даже очень, и Мак очень гордился ее способностями и интересом.
– Но ведь для таких точных выстрелов, как в нашем случае, мало просто хорошо стрелять.
«Пара лет практики, – подумала Ева, – доведет любой навык до совершенства».
– А что ты можешь сказать об их отношениях?
– Они всегда были довольно близки. Пару лет назад Уиллоу даже хотела переехать и жить с Маком постоянно. Он обдумывал этот вопрос, особенно после женитьбы на Сюзанн, но после несчастного случая был совершенно не в той форме, чтобы полностью взять на себя воспитание девочки-подростка.
– А как у него было с настроением?
– Позвольте, я начну издалека. Я знаком с Маком много лет, последние четыре из которых являлся его непосредственным начальником. Он никогда не теряет присутствия духа… то есть не терял. Ему не нравился муж бывшей, но выглядело это просто как обычная неприязнь из чувства обиды. С Уиллоу он старался проводить как можно больше времени. Служба не всегда этому способствует, но дочка была у него на первом месте. Насколько мне известно, у нее начались какие-то проблемы в школе, и бывшая жена хотела отправить ее к психотерапевту, та отказывалась. Мак поддержал дочь.
– Доктор Мира, не могли бы вы выяснить, побывала ли Уиллоу Маки у психотерапевта?
– Ты ведь заметил в нем какие-то изменения после несчастного случая? – обратилась она вновь к Ловенбауму.
– Да, безусловно. Трагедия подорвала его психику. Я приказал ему взять отпуск в связи со смертью близкого родственника, потому что он совсем пал духом. Да и кто бы на его месте отреагировал иначе? Поговаривали, что он консультировался с юристом – хотел засадить водителя. Но со мной он почти не общался.
– Злился на тебя?
– Возможно. Немного. Нужно поговорить с Винсом Патрони – парнем из моей команды. Они с ним ближе всего сошлись. Мак очень изменился, когда вернулся на службу, – похудел, стал рассеянным, раздражительным. Он никогда не приходил на работу пьяным, хотя в свободное время стал крепко прикладываться к бутылке. Потом перестал, но все равно положиться на него уже было нельзя. Он озлобился. Заканчивался его двадцатилетний контракт, я поговорил с ним. Сказал, ему либо придется уйти в отставку, либо перевестись.
– Ты не давил?
– Не пришлось. Он заявил тогда, что решил доработать оставшееся время и уйти со службы. Проводить больше времени с дочерью, может, отправиться путешествовать. После я писал ему пару раз – предлагал посидеть где-нибудь. Выпить пива, перекусить. Он все время отговаривался, и в конце концов я от него отстал.
– Нужно привлечь Патрони.
– Я его вызову.
– Если они были приятелями, он может сочувствовать подозреваемому.
– Я его вызову, – повторил Ловенбаум. – Узнаю, не поддерживает ли он связь с Маком.
Ева кивнула.
– Велика вероятность, что у подозреваемых еще есть связи среди наших сотрудников и они общаются с кем-то из департамента. Очень важно, чтобы все, о чем здесь сейчас было сказано, не вышло за стены этого зала. Если Маки проведает, что у нас появился подозреваемый или что мы ищем непосредственно его, он заляжет на дно. Или пойдет в открытое наступление. Он убил или уговорил свою дочь убить полицейского, значит, в следующий раз без колебаний сделает то же самое, даже зная, что в результате может погибнуть сам.
– Что, вполне возможно, и является его конечной целью, – заметила Мира. – Как только он завершит или провалит свою миссию, потеряет смысл жизни. К тому же, если он собирается защитить свою дочь, лучший способ сделать это – умереть самому. В таком случае всю вину за убийства полностью спишут на него. А она как несовершеннолетняя сможет сослаться на принуждение и эмоциональную нестабильность.
