– Так вот почему у тебя фингал теперь будет.
– Да? – Ева потрогала пальцем опухший глаз. – Ай! Ну, зато сработало… Лучший рождественский подарок.
– Всегда пожалуйста, – улыбнулся Рорк.
Ева покачнулась, и он крепче прижал ее к себе.
Наконец они добрались до кухни, где Макнаб умывал бледную как смерть Пибоди.
– Ступенька скрипнула, – прохрипела напарница.
– Закон подлости, – отозвалась Ева.
– Как только взорвалась граната, все дымом заволокло. Ничего не видно… я и оступилась. Кубарем вниз полетела.
Ева повернулась к Пибоди, Рорк в это время уже наливал воду.
– У тебя на подбородке синяк, похоже.
– О ступеньку ударилась. – Пибоди с недовольной гримасой дотронулась ладонью до ушибленного подбородка, на котором уже расплывался свежий синяк. – Шлем сдвинулся от удара. Язык прикусила. Из глаз искры посыпались. А рядом никого…
Ева предупреждающе подняла палец и залпом выпила предложенную Рорком воду. Жжение в горле сменилось режущей болью. Голова гудела, глаза пульсировали, рука горела огнем. Одной водой не обойтись.
Но боже! Какой же вкусной ей показалась сейчас эта простая вода! Вкуснее самого лучшего кофе!
– Так ты села на ступеньки и расплакалась как маленькая?
– Нет! Я…
– Она поползла. – Макнаб ободряюще потрепал Пибоди по плечу.
– Я ничего не видела. Сначала услышала ваш голос. Потом взрывы и выстрелы. Поняла, что у вас с ней завязалась перестрелка. Сама стрелять я не рискнула – боялась в вас попасть.
– Ты стала меня звать. – Ева прокручивала в голове только что случившееся. – На себя огонь вызвала. И ты тоже, – обратилась она к Рорку. – Глупо так рисковать, но… Я все помню.
– Вас не было слышно, – продолжала Пибоди. – И не видно. Фини крикнул, что вы слева от меня. Я наткнулась на стену. Вдруг Рорк оказался рядом, стал тянуть меня наверх. Тут я поняла, что остальные тоже поднимаются. Наконец мы нашли дверь.
– Спасибо волшебному жилету, – добавил Макнаб, прислоняясь щекой к щеке Пибоди.
– Без него меня бы точно застрелили. И вас, – сказала Пибоди Рорку.
– Да мы везунчики!
– Но вы захлопнули дверь.
– Она в нее врезалась, упала. Так я и смогла ее задержать.
– У вас кровь идет.
Ева с наслаждением сделала еще глоток воды.
– У тебя тоже. Но мы ее поймали. Это главное. Так что давай еще минуточку здесь посидим. – Она закрыла глаза. Казалось, в них песка насыпали. – И пойдем разбираться.
Ева посидела еще немного, отдохнула. Даже позволила медикам промыть и перевязать свою рану. А вот на синяки, коих оказалось немало, внимания не обращала – сами заживут. Ей очень хотелось уединения, тишины и свежего воздуха, поэтому они с Рорком вышли на улицу.
Баррикады передвинули ближе. Теперь огорожен был только дом. Репортеры и зеваки (что, в общем, одно и то же) наседали на ограждение. Ева проигнорировала градом посыпавшиеся вопросы, отвернулась от камер.
– Казалось бы, у людей поважнее дела есть.
– Для большинства это громкое событие. Они не каждый день с убийством сталкиваются.
– Радоваться должны.
Ей очень хотелось со злости что-нибудь пнуть. Например, самой себе пинок под зад отвесить.
– Я оплошала.
– Что? Когда? Как? – удивился Рорк. – Ничего такого не припомню. Я там был.
– Ты вот здесь не был. – Ева постучала себя пальцем по виску. – Никак не могла отделаться от мысли, что дочь Маки еще ребенок. Всех предупредила, чтобы возраст в расчет не брали. А сама… Она стреляла в тебя, в Пибоди. Могла вас серьезно ранить. Несколько гранат взорвала. А все из-за того, что я не смогла заставить себя действовать быстрее и жестче.
– Прослушаешь запись с места задержания и убедишься, что говоришь сейчас полную чушь.
– Быстрее и жестче, – повторила Ева. – Даже когда мы с ней остались один на один, я… я себя все время немного сдерживала.
– Если это правда… вообще-то, рискну не согласиться – из вас двоих только ты серьезно ранена.
Рорку хотелось схватить и покрыть поцелуями эту раненую руку… каждый синяк на лице у жены, но он понимал – достоинство не позволило бы ей принять такое утешение.
– Вы с ней совсем не похожи, Ева. Никогда не были и не будете похожи.
– Я уже поняла, – произнесла она со вздохом. Изо рта вырвалось облачко пара, тут же растаявшее в морозном воздухе. – Раньше сомневалась, но теперь твердо уверена. И когда мы с ней на допросе встретимся, сдерживаться больше не буду.
