Самым философским было воззрение Василия Прелого. Умник судачил, что это дух товарища Сталина принял облик простой свиньи, дабы внедриться в жизнь глубинки, хлебнуть народной беды и знать, за что поквитаться со сволочами. И уж совсем некоторые божились, что Пиндар, если захочет, может пророчествовать.
Стоит заметить, что когда Пиндара называли Иосиф Виссарионович, он рычал. Из чего можно сделать вывод, что дух товарища Сталина, к счастью или к беде, но пребывает все-таки в ином месте… Из пророчеств сбылось одно: по весне Пиндар предрек, что у деда Исая рухнет стайка, и стайка с треском провалилась. Однако настоящие миссии так не пророчат.
Добыча тянулась словно магнитом. Не прошло и пяти минут охотничьей лежки, как мимо пригорка пошла девка в цветастой юбке. Девка была румяна, пригожа — прямо загляденье.
«Секс, — подумал Пиндар, — всему голова…» Девку что-то напевала, прыгая по ухабам.
Катерина — а девку случайно звали именно Катериной — приблизившись на расстояние одного прыжка. Тогда Пиндар лениво вышел из-за кустов.
— Ой, — сказала Катерина. — Здравствуйте…
— Здорово, Катька, — сказал Пиндар. — Куда это намылилась? На блядки, поди?
— Да что вы! — испугалась Катерина. — Я к Олесе иду.
— Так вдвоем, что ли, на блядки идти решили?
— Нет!
— А придется, — вздохнул Пиндар. — Где наша не пропадала? Раздевайся, Кать, раз пришла.
Катерина покраснела.
— Да ты же свинья!
— Знаю, — сказал Пиндар. — Но это ничего не меняет. Недаром дед Исай нарек меня первым имморалистом.
— Пиндар, зачем я тебе? Ты же еще маленький.
— Да так, — сказал Пиндар. — Давненько голых баб не видал.
— Но зачем? Я ведь женщина, — напомнила Катерина. — А тебе бы крошечку-хаврошевку в самый раз.
— Мне, — сказал Пиндар, — любовные игры по барабану. Ты мне для души понадобилась.
— Это как?
— Душа, Катька, требует, — объяснил поросенок. — Когда душа хочет, хрен ты ее уймешь. Это, Кать, называется духовная жизнь. Слыхала про такую?
— Слыхала, — обрадовалась Катерина. — Нам про нее в школе много чего рассказывали. Так я тебе, Пиндар, лучше спою что-нибудь, если тебе духовно вздрючиться невтерпеж.
— Кого споешь? — презрительно сказал Пиндар. — Я, когда выпью, только битлов слушаю и Алешу. Алеша — это тебе не хрен чихнул… Алеша — Чайковского может. Ну раздевайся, дура, чего стоишь? Ждешь, пока забодаю?
Пиндар угрожающе хрюкнул.
Катя, делать нечего, стянула с себя юбку и кофту. Пиндар поощрительно жмурился и стонал.
— А трусы? — робко спросила Катя.
— И трусы, Катенька, — сказал Пиндар. — Если тебе не трудно, брось их на дерево. И повыше. Вот так, умница… Вот так, моя маленькая…
Бесстыдные глазки буравили ее тело. Бесстыдный воздух обдувал ее, как хотел, как давно, наверное, мечталось в его фантазиях. А бесстыдный холод лапал ее за бедра, за шею, за живот. Катя поежилась.
— Ну зачем тебе это? — всхлипнула она. — Ты же всего-навсего поросенок, хоть и крутой.
— Я, — сказал Пиндар, — так прикалываюсь. Шучу я, Кать. Ладно, иди в деревню.
Катя начала собирать раскиданную одежду.
— Ты мне это брось, — сказал Пиндар. — Ты в деревню без одежды иди. Полезешь на дерево — забодаю.
— Но почему?
— По приколу, — усмехнулся Пиндар. — Иди-иди, там тебя, голенькую, Матвей с мужиками встретит. Накормит, согреет и спать уложит. А потом еще раз уложит. И еще раз. И так до утра…
Поросенок завизжал от восторга: так, видать, понравилась мысль.
Катя, размазывая по лицу соленые капли, тихо побрела навстречу Матвею и мужикам. Бесстыдный холод обнял ее, лаская все быстрее и проникая внутрь, почти до сердца. Катя застонала, сначала тихонько… Но холод уже ничего не боялся. Он получал наслаждение, терзая ее, сильнее и яростнее — он дрожал и дрожало катино тело. Он содрогнулся, счастливый… Катя прикусила губу.
Позади захлебывался визгом Пиндар-шутник.
Через пять минут мимо пошел полувековой дядька. Пиндар, нарушив притворный сон, выскочил тому прямо под ноги.
— Здорово, мужик.
— И тебе здорово, животное.
— Ну чего стоишь? Штаны-то снимай.
— Зачем?
— Не твоего ума дела. Снимай, тебе говорят. А не снимешь, горло перегрызу.
— Ну тогда ладно, — покорно сказал мужик. — Так бы сразу и говорил.