Вепрь зашнуровал парку, поднял с пола козью шкуру и для надежности подпоясался ей, чтобы не дать малышке вывалиться на ходу из этого импровизированного гнезда. В этот момент лучи заходящего солнца ворвались в пещеру, и вкрапления слюды на гранитных стенах замерцали огненными сполохами, отразившись от чего-то за спиной проводника. Вепрь обернулся и тихо ахнул, уставившись на груду золота и драгоценных камней, переливающихся всеми цветами радуги в глубине пещеры.
— А ты, оказывается, принцесса с приданым, — прошептал Вепрь. — Вот свезло так свезло. — Парка на его груди зашевелилась, и оттуда высунулась курчавая головка малышки. — Ну-ка, глянем поближе.
Корнелиус двинулся вглубь пещеры, и тут под ногами его что-то хрустнуло. Он опустил глаза. Это был кусок скорлупы драконьего яйца. Только цвет скорлупы у этого яйца был почему-то не белый, как у всех нормальных драконов, а желтый.
— Похоже, у подруги нашего Беллаххха совсем недавно дракончик вылупился. Хотя… почему недавно? Она ж уже два года как погибла. Так, а где же тогда дракончик?
Малышка под паркой заерзала на его груди, и до Вепря наконец дошло.
— А все-таки ты мне удружил, святой Вортан! Ну и что я теперь с этим чудом делать буду?
Шестнадцать лет спустя
— Стальной клинок доблестного рыцаря Роланда срубил гребень султана негодяя! — декламировал граф Ларс де Росс, азартно размахивая мечом.
Его наставник, легко отбив атаку, отступил на шаг.
— А что, здорово звучит. — Ларс бросил меч на землю, громыхая доспехами, подбежал к столу, на котором лежали письменные принадлежности, скинул бронированную перчатку и схватился за перо.
Забрало шлема клацнуло, перекрывая обзор. Юноша нетерпеливо сорвал шлем с головы и макнул перо в чернильницу.
Наставник юного графа энергично сплюнул, повернулся к креслу-качалке, в котором в тени раскидистого клена сидел могучий седоусый старик, мрачно наблюдая за тренировкой сына.
— Ваше сиятельство, — взмолился наставник, — хоть вы образумьте его. Во-первых, я не негодяй…
— Сейчас будешь, — успокоил его Ларс, азартно строча что-то на бумаге. — По моим задумкам, Роланд должен будет получить от противника подлый удар. Без этого следующая сцена не получится. — Из-под пера юноши веером летели чернильные брызги. — Подлый удар… подлый удар… — Ларс перестал издеваться над бумагой и задумался. — А какой ему нанести подлый удар так, чтоб он и жив остался, и сильно не поранился? Мне его до финала живым довести надо. Опять же любовный политес со спасенной девой…
— Я помогу тебе. — Старый граф покинул кресло, поманил Ларса пальцем к себе и, как только груда железа, внутри которой трепыхался его сын, с металлическим лязгом дотопала до него, кротко попросил: — Развернись.
Ларс послушно развернулся и тут же грохнулся на землю, получив увесистый пинок в бронированный зад.
— Считай, что ты получил свой подлый удар. Нет, ну сколько можно терпеть? Ты кто, воин или писарь?
— Я писатель, — пропыхтел юный граф, пытаясь подняться.
Пока что получалось плохо: доспехи скользили по плитам, устилавшим двор.
— Прочел я пару глав, не поленился. Бумагомарака ты, а не писатель! Жизни не знаешь! Да если нормальный человек попытается хоть один подвиг твоего Роланда совершить, его потом ни один лекарь с того света не вытащит, а он у тебя ни одной царапины не получает! Вот скажи мне, дубина стоеросовая, как можно в полном облачении рыцаря, да еще со спасенной из заточения маркизой на руках, спрыгнуть с крепостной стены двадцатиметровой высоты, попасть точно в седло своего коня и скрыться в лесу?
— Па…
— О Роланде твоем и маркизе я уже ничего не говорю, — продолжал бушевать Жан де Росс, — но на чем их трупы сумели ускакать?
— Па, это был черновой вариант. Как он к тебе вообще попал?
— Да твои бумаги по всему замку разбросаны!
— Успокойся, па. Я потом заменил жеребца стогом, который щипал его конь, и доспехи с Роланда снял, чтоб ему легче прыгать было…
— А больше с него ничего не снял? А может, твой Роланд и маркизу успел раздеть догола, одновременно отбиваясь от стражи? Тьфу! Жизни ты не знаешь!
— А вот и знаю!
— А вот и нет! Витаешь где-то в облаках.
