— Ляпуня!
Тишина.
— Ляпуня!!
Нет ответа.
— Ляпуня!!! — во всю глотку завопил окончательно выведенный из себя маг. — Если ты сей же час не явишься передо мной, то я даже не знаю, что с тобой сделаю, негодный мальчишка!
Это был глас вопиющего в пустыне. Особняк придворного мага словно вымер.
— И за какие грехи ты наказал меня этим оболтусом, Создатель, — простонал Шкваркин, с трудом поднимаясь с дивана, и двинулся обратно к лестнице, ведущей на первый этаж.
В принципе он прекрасно понимал, что винить некого. Разве что самого себя. По законам ковена магов, каждый его член должен был воспитать себе смену, передав накопленные знания хотя бы одному достойному ученику. Однако, увлеченный своими экспериментами с пространственными порталами, Шкваркин слишком долго тянул с этим делом, а когда спохватился, достойных учеников под рукой не оказалось. Пришлось выбирать из того, что было. И он выбрал на свою голову. Семнадцатилетний юнец с неплохими магическими задатками милостиво согласился на предложение именитого мага стать его учеником, но с рядом оговорок: ментор обязан был за это предоставить ему все блага цивилизации, включая ночлег и стол с трехразовой как минимум кормежкой. И самое главное — учитель не должен тревожить своего гениального ученика, когда на того накатит вдохновение.
Надо сказать, последний пункт соглашения Шкваркина ободрил и воодушевил. Из творческих личностей обычно получались неплохие маги, а потому он поспешил скрепить договор магическим заклятием, о чем тут же и пожалел. Как только договор был заключен, Ляпуня ему сразу заявил, что магия есть не наука, а глупейшая антинаучная фигня, а вот алхимия совсем даже наоборот — наука! Причем настоящая наука, сродни высокому искусству. Но пусть учитель не расстраивается. За стол и кров его достойный ученик с ним разочтется… когда-нибудь. Вот только синтезирует свой эликсир, и все! На вопрос: что за эликсир? — последовал решительный ответ: эликсир жизни, который всякие неучи по скудоумию почему-то называют философским камнем.
Как только старый маг поступил на имперскую службу, Ляпуня тут же захватил подвал особняка под лабораторию, заставил ее склянками, ретортами, перегонными кубами и начал там творить свой эликсир. Ученик у Шкваркина оказался очень трудолюбивый. Работал упорно от зари и до зари, но, что бы он ни делал, на выходе всегда получался первоклассный самогон, который доморощенный алхимик с расстройства выпивал, а наутро с больной головой начинал творить по-новому. Шкваркин скрипел зубами, проклинал себя за безграмотно составленный магический контракт, но делать было нечего — терпел.
Маг медленно спустился в холл первого этажа, немножко постоял, держась за мраморные перила лестницы, успокаивая дыхание, а затем внезапно вспомнил, кто он такой.
— Вот ведь склероз-то проклятущий, — пробормотал Шкваркин. — Я же маг! А левитация вообще мой конек. Им даже Эрн-покойник овладеть не смог.
Эта мысль сразу привела старика в благодушное настроение, и он добродушно похехекивая, сотворил нужное заклинание. Тело Шкваркина поднялось в воздух и величаво поплыло над ступеньками, ведущими дальше вниз, в подвальные помещения.
Своего ученика он увидел сразу, как только оказался в подземной лаборатории. Его опухшая, и слегка раскосая от постоянной дегустации «эликсира жизни» физиономия сияла в самом центре бурлящих перегонных кубов, склянок с разноцветными жидкостями и реторт.
— Шеф! Я, кажется, нашел! — Ляпуня с трудом приподнялся из-за лабораторного стола и отбросил в сторону нож, которым за каким-то чертом строгал хозяйственное мыло. — Ты видишь гения! — грохнул он себя кулаком по груди, затем распростер объятия и нетвердой походкой двинулся к учителю с явным намерением на радостях его обнять и облобызать.
Шкваркин поспешил увернуться, сделав в воздухе лихой вираж.
— Мыло-то мое зачем спер? — сердито вопросил он окончательно спившегося ученика.
— Это не мыло, — пьяно мотнул головой Ляпуня, — а исходное сырье! Я из него глицерин вывариваю. Шеф, никому секрет не открою, одному тебе скажу. — Ляпуня поймал-таки учителя за полу мантии и подтянул его к себе поближе. — Ты меня поил, кормил… а потому достоин знать секрет изготовления философского камня. Слушай внимательно! — дыхнул он на учителя крутым перегаром. — Если вываренный из мыла глицерин смешать с азотной и серной кислотой… только тссс… — Ляпуня сделал страшные глаза и сдернул со стола колбу с желтой маслянистой жидкостью, — мы получаем гремучую смесь под названием эликсир жизни! Жидкий философский камень!
