Ефиоп никак не мог вырваться. Жидкая грязь лезла в глаза, в рот, в нос. Он захлебывался и пускал пузыри. Он вырывался, но боялся застонать, вскрикнуть. И все время, пока одноногий неторопливо разглядывал с обрыва затонувшие тела своих недавних спутников, ничто, кроме этого животного фырканья, мелкой возни и всхлипывания, не нарушало установившейся в джунглях тишины.
Удовлетворившись увиденным, Джон Гоут живой ногой отшвырнул ефиопа в грязь и удобно уперся в голую черную грудь ногой деревянной. Кстати, она была подкована железом.
– Они упали туда сами, Нил?
– Да нет, – благоразумно ответил ирландец.
– Помогли друг другу?
– Ну да.
– А ефиоп?
– Ты не ошибешься, если поддашь ему.
Подняв с камня нож боцмана с медной, удобно обтянутой полосками кожи рукоятью, одноногий точным движением срубил ефиопу маленькое, скрученное трубкой ухо, оставив небольшой, сразу окровавившийся обрубок.
– Зачем тебе два уха? – утешил он ефиопа. – Если понадобится, я буду приказывать громко. – И кивнул: – Набери в горсть пепла и затри рану.
Сознание ефиопа тоже смутилось. Но это хорошо, что я вошел в его сознание, решил Аххарги-ю. Одноногому придется помогать, делать это лучше извне. До мертвого города одноногий теперь доберется, я ему помогу. Это хорошо, что карта боцмана так удивительно совпадает с нынешним нахождением сущности – теп. Конечно, ефиопа придется кормить, охранять, даже, может быть, подталкивать к нужным тропам, но ефиоп молод, у него есть силы. Он не сильно смел, но способен на некоторые решения.
О Ниле Аххарги-ю не думал.
Ирландец не представлял для него никакого интереса.
Не думал он и о капитане Морте. Он один тут знал, что капитан Морт не мог организовать погоню. В самом начале нападения негодяев на «Делисию» капитан Морт отправил одного своего человека в крюйт-камеру. Не очень умный, но верный негр с многочисленными шрамами на голове от сабельных ударов. Все сражение негр провел в крюйт-камере с дымящимся трутом, бережно укрытом в металлической кружке. Он не хуже капитана знал, как ужасно приватиры обращаются с пленниками. Он был готов выполнить ужасный наказ капитана Морта, если бы приватиры захватили «Делисию», но, к счастью, сражение закончилось победой королевского экипажа. Но когда усталый капитан Морт наклонился над люком и приказал негру погасить трут, верный негр в сильнейшей радости от такой чудесной вести тут же решил сплясать джигу и уронил тлеющий трут на пол крюйт-камеры.
Взрыв шлюпа видели изумленные индейцы.
Темная ночь опустилась на реку. Завопили в лесу недорезанные леопардом обезьяны. С кривой гринхарты, оглядываясь, стеснительно спустился на землю ленивец, передними лапами обхватил теплый ствол и напорол такую кучу, какая разумным существам присниться не может. Потерпите-ка неделю, переползая с ветви на ветвь, заботясь об опрятности своей территории. Говорят, что ленивцы так глупы, что цепляются за сук даже тогда, когда этот сук срублен, зато ни один листок заселенных ленивцами деревьев не испачкан нечистотами.
Аххарги-ю чувствовал: дело налаживается наконец.
А значит, он выручит контрабандера из неволи.
4
Под утро одноногий увидел сон.
Страшный ледяной берег, с обрывов сеет снежная крупа.
Небо низкое, белесое. Никаких растений, ручей промерз до дна, птиц нет. Никакой радости в мертвых изгибах камня, в ледяных наростах. Зачем такой страшный край, если жить нельзя в нем?
Невыразимым обожгло сердце. Проснулся.
Светлый нежный туман легонько стлался над темной рекой, цеплял заросшие густо берега. Но не входил в наклоненные к воде заросли, не сливался с ними, а так и плыл по течению, следуя всем, даже ничтожным изгибам.
Маленький эфиоп тоже открыл глаза.
Хотел сразу закричать и не смог: будто некое лицо, Даже похожее на человеческое, уставилось на него из тумана со всей полнотой власти и грозным величием. Понимал, что никакого нет лица, слабым ветерком это водит нежные струи тумана, взлохмачивает, меняет очертания, но от простых мыслей еще явственнее ощущал чужой взгляд и не закричал только потому, что в какой-то момент стало казаться, что это он сам так грозно и величественно смотрит из тумана.
