Я и сам не понял, что сказал. Девчонка захихикала.
— А тебя как зовут? — спросил я.
— Вика.
— Подляди-ка, что за Вика, это просто ежевика! Ежевика Сергеевна!
Я опять ничего не понял. Откуда эти стишки вылетели?
Мы смеялись вместе.
— Вы, кажется, уже нашли общий язык? — женщина открыла дверь из своей комнаты.
— Мама, это Вася! — девчонка подлетела к матери и обняла её. — Вася будет к нам приходить в гости?
— А вот мы посмотрим на его поведение.
Женщина протянула мне листок бумаги.
— Здесь адрес, — пояснила она. — Сегодня, часов в пять, приходи по этому адресу. Мы берём тебя на работу. Миша позвонит менеджеру, чтоб встретил тебя.
Я хмыкнул.
— В институт мы тебя устраивать не будем, — усмехнулась женщина. — Если захочешь, сам устроишься. А с голоду не умрёшь. Там, в подсобке, первое время можно и пожить. А уж дальше… видно будет…
— Спасибо, — я взял бумажку с адресом. — А про отца? Адрес отца?
— Вот мы с Михаилом приедем к тебе на работу…
— Они посмотрят на твоё поведение! — оторвалась от матери Вика. — Ма, а дядя Миша вчера опять меня ругал…
– С тобой я отдельно поговорю!
Строгий голос женщины ясно показывал мне, что пришла пора откланяться. Я порощался и вышел.
Что я чувствовал, спускаясь по лестнице?
Не знаю… что-то, несомненно, я чувствовал.
В Москве было жарко. Мокрая футболка прилипла к спине. Хоть мать и приучала меня стирать свои носки, и, извините, трусы, прачка из меня была та ещё.
Мало того, что потом пахло, так ещё и плохо выполосканным стиральным порошком.
Мама… мама, ты знаешь, где я был…
Я плыл, «как утлый чёлн, по воле волн».
А что, мне надо было поехать на вокзал, и на последние гроши купить билет в какой-нибудь общий вагон, чтобы бесславно возвратиться домой?
Короче, в пять часов я, в двадцать пятый раз сверяясь с бумажкой, подходил к заведению, указанному в адресе женщиной моего отца.
Пройдя туда-сюда пару раз, я, наконец, удостоверился, что ночной клуб «Зелёная птица» — это и есть то самое место, куда мне надо было явиться в этот вечер.
Впрочем, мне было почти всё равно. Почти…
Клуб находился в полуподвальном помещении. Неоновая реклама, изображающая птиц зелёного цвета, еще не горела. У входа в клуб стоял амбал, или качок — парень с небольшой головой и большим туловищем.
– Куда? — спросил он меня, окинув с головы до ног.
Я знал этот взгляд. И даже примерно представлял себе, какое отражение в чужих глазах вызывает моя внешность…
Что ж…
– Я — к менеджеру. Насчёт работы, — произнёс я и попытался протиснуться мимо качка.
Не тут-то было.
– Вакансий у нас нет, — встал стеной качок.
Я хотел было сказать, что я от хозяйки, но вспомнил, что даже не знаю её имени.
– Я — от Миши, — вспомнил я. — Он должен был позвонить менеджеру.
– Ща узнаю, — хмыкнул качок.
Он закрыл дверь перед моим носом. Через некоторое время ему пришлось снова открыть её.
– Входи, — сказал качок. — Митя сейчас будет.
Я сидел в небольшом холле. В нос бил застарелый табачный запах. Справа стеклянная будочка с надписью «Касса», слева «Гардероб».
Дверь в гардероб закрыта, видимо, по случаю лета.
Вдоль стен — кресла, скамейки и зеркала. Искусственные цветы на окнах, в простенках и в кадках, а на цветах — такие же искусственные зелёные птицы.
Дверь, ведущая в клуб, отворилась, и из неё вышел парень лет двадцати семи, в белой рубашке и жилете. Его цепкий взгляд сразу упёрся в меня.
– Ты — от Миши? — спросил он.
Теперь этот парень разглядывал меня, и на его лице отображалась обычная мина человека, меня разглядывающего. Интересно, когда-нибудь я увижу другое выражение?
– Ты… ну, ладно… как звать тебя?
– Вася.
– Ещё и Вася… короче, Миша приказал определить тебя в кассу. Работал когда-нибудь? Где-нибудь?
– Нет.
– Класс… между прочим, через час начнём клиентов запускать.
Митя стоял, и смотрел на меня. Качок — тоже смотрел на меня. И вид у них был…
– А кем ты приходишься Мише? — спросил качок.
Интересный вопрос! Кто бы мне самому это растолковал!
– А тебе зачем? — спросил я.
Качок плюнул себе под ноги.
– Казачок, блин, засланный, — хмыкнул он.
Я не совсем понял его. Хотя смысл высказывания был ясен. Они думают, что я буду доносить на них Мише. Они не знают, как им относиться ко мне — как к своему, или — как к чужому.
